Современный детектив ГДР

Брат, покорившись судьбе, пожал плечами и устремил взгляд на бутылку, из которой, булькая, лилась водка. Отец, конечно, наполнил стопки лишь наполовину. Фриц взял у него бутылку и долил до краев. После первой стопки я решил улизнуть из-за стола, чтобы запереть шкафчик. Надо будет попытаться еще раз. Ничего не поделаешь. Досадно, что оба так неожиданно вернулись.

— В комнате выключатель не работает, — сказал мне отец, — погляди! — И обращаясь к Фрицу: — А ты подсобишь мне бочку с рассолом переставить.

Я пошел в комнату и, наблюдая через дверную щель, дождался, пока оба спустились в подвал. Как только заглохли их шаги, я присел перед шкафчиком, распахнул дверцу и наугад вытащил пачку старых бумаг.

На двух полках помещалось не так уж много: стальная шкатулка зеленого цвета, два желтых скоросшивателя, стопка бумаг и пустая папка из искусственной кожи. Глаза пробегали страницы, выискивали фамилию «Мадер», натыкались на какие-то цифры. Корявый почерк да еще готический шрифт, быстро не одолеешь. Ага, вот и подпись Мадера! Кажется, шаги в коридоре? Подбегаю к двери, прислушиваюсь. Шкафчик открыт, бумаги на полу. Если кто подойдет, придется не впускать. Из кухни доносился звон посуды. Ключ в двери вставлен изнутри. Запертая дверь все-таки лучше открытого шкафчика. Я повернул ключ в замке.

Читаю пожелтевший листок. Заголовок: «Долговая расписка»; внизу тем же нескладным почерком подпись: Мадер. Настоящим подтверждалось, что Фридрих Мадер в июне 1945 года получил от моего отца двух коров, супоросую свинью, пару овец, зерно, картофель, фураж — вес всюду указан в центнерах; далее упоминались еще какие-то мелочи, на которые я не обратил внимания, так как заинтересовался следующим листком — «Выпиской из поземельной книги». Листок был сложен вчетверо и разграфлен. Я еще раз прислушался. Ничего подозрительного.

В широкой графе написано: «Передача имущества крестьянину Эдвину Вайнхольду», а правее дата: июнь 1945 года. Июнь сорок пятого! Вскоре после окончания войны… Как же, помню: это от Коссака, его усадьбу отец называл «какая-то хибарка». Да, такова уж его натура: лишь бы не признать, что у другого тоже хорошее хозяйство. Мать мне рассказывала эту историю. Коссаки подорвались на мине, заложенной у них во дворе эсэсовцами. Отец с сынишкой были тяжело ранены, а жена погибла на месте. В завещании, которое Коссак успел составить, наследником он назначал сына, а на случай, если ребенок умрет, отказал все свое имущество Вайнхольду. Коссак с сыном умерли от ран в больнице… Я сложил листок по старым сгибам. Кроме как в долговой расписке, ни в одной из бумаг не упоминалась фамилия Мадера. Я поспешно собрал все бумаги и запихал их в шкафчик. Отмычка сработала на славу, замок защелкнулся. Последний взгляд вокруг: все чисто, ни мусора, ни следов. Никто не догадается, что я…

Открываю дверь и выхожу. Наконец-то теперь есть над чем поразмыслить. Да, чуть не забыл починить выключатель! Авария пустяковая: ослаб крепежный винт и отсоединился проводок. Осторожно подвожу оголенный конец под клемму и завертываю винт. Взгляд невольно остановился на шкафчике. Не из любопытства — оно было утолено, а потому, что во мне зародилось недоверие. Захотелось выяснить, что́ за сделки совершали тогда отец с Мадером; если они сомнительны, я не возьму ни гроша из этой доли наследства. Еще не поздно хотя бы в какой-то мере уладить дело в пользу пострадавшей стороны. А вдруг ею окажется Ула?.. Я даже испугался при этой мысли и стал упрекать себя за то, что не изъял долговую расписку. Ведь отец вполне способен предъявить ее наследнице. Пусть только попробует!

Надо срочно поговорить с Улой. Надев куртку, я незаметно выбрался из дому и поспешил к знакомому крыльцу. Ула в кухне чистила картошку. Я с ходу стал ей рассказывать, но получилось это бестолково.

— Сядь и отдышись, потом расскажешь. — Ула засмеялась и пододвинула мне стул.

— У твоего отца были долги?

— Ты что? — удивилась она.

— Вспомни хорошенько — мне очень важно знать. Она подумала и, пристально глядя на меня, ответила:

— Никаких долгов за хозяйством не числится, совершенно точно. Я сама смотрела в поземельной книге. А почему ты спрашиваешь?

— Не всякий долг заносят в поземельную книгу. Есть такие долги, о которых не любят говорить, и выплачивают их тайком, неохотно.

— Да, какой-то счет, кажется, остался неоплаченным, — растерянно прошептала она и схватила мою руку. — За несколько дней до смерти отец говорил, что ему нужна большая сумма или кредит, чтобы купить скот. В чем тут дело, Вальтер?

Я сжал губы. Стало быть, так: отец потребовал уплаты по долговой расписке, Фридрих Мадер не ждал этого и, естественно, возмутился. Подло со стороны отца, но еще не причина покушаться на жизнь бывшего друга. Вот если бы наоборот, тогда понятно: повод для мести был у Мадера. Однако он думал не о расправе, а о прокуроре.

— У моего отца в шкафчике лежит долговая расписка от сорок пятого года, твой отец подписал ее.

— Не может быть!