Созданная из тени

– Очень на это надеюсь. Не переживай, в следующий раз, когда ты свалишься в обморок, я без зазрения совести заварю очень крепкий чай по бабушкиному рецепту.

– Ой, кажется, мне внезапно стало лучше. Долго я была без сознания?

– Мгновение. А затем ты уснула на минуту-другую, – Лиам гладит меня по волосам и вздрагивает, заметив на плече затянувшуюся рану, которую нанесла мне в Дублине теневая тварь. – Вижу, тебе через многое пришлось пройти?

Ах, Лиам, если бы ты только знал!

Сев на кровати, я с любопытством осматриваюсь. Этот дом меньше старого жилища Лиама и обставлен так, будто в нем обитает аскет и монах. К моему облегчению, здесь хотя бы есть дровяная печь: на ее медной поверхности стоит чайник, от которого идет пар. Пахнет травяным чаем и деревом, потому что Лиам построил под крышей балочное перекрытие. Теперь ясно, зачем ему доски, которые он строгал на улице. На одной из балок, сложив за спиной крылья, лежит ночная кошка. Она недовольно смотрит на меня, помахивая хвостом. Зузу никогда не питала ко мне симпатии. Улыбаюсь, чувствуя ком в горле.

– Ты правда в порядке? – допытывается Лиам, поглаживая меня по спине.

– Да, не переживай. Я просто целый день не ела, а путь выдался тяжелый.

Но обессилела я совсем не из-за этого. Меня выбили из колеи исчезнувшие в тени воспоминания о сестре. Глубокий вдох – долгий выдох. Нельзя еще раз потерять сознание. Я ведь совсем ее… забыла. Там, где были воспоминания о ней, светлые и мрачные, теперь одна пустота, глубокая, словно пропасть. И на дне пропасти что-то пустило корни. Что это? Пока не понимаю, но точно знаю – этого стоит бояться.

Отмахиваюсь от этих мыслей. Лиам тем временем перечисляет, что есть у него в кладовке. Соленая рыба, законсервированная тыква, маринованные овощи, жареная оленина и разные грибы.

– Спасибо, мне уже дурно, – скорчив скорбную мину, перебиваю его я.

К моему облегчению, Лиам достает откуда-то козий сыр и, расплавив его на сковороде, намазывает на хлеб не первой свежести. Я не жалуюсь, все равно это лучше грибов. Совсем забыла, как их ненавижу.

– Зима, что тут сказать, – будто извиняясь, говорит Лиам.

После сыра чувствую себя просто великолепно. Кажется, будто я могу и дерево с корнями выдернуть. Или хотя бы цветочки.

– Как ты себя чувствуешь?

– Лучше не бывает! – искренне заверяю я.

Лиам довольно жмурится, будто именно это он хотел услышать. Присев на краешек кровати, он шепчет: «Ну и славно», а я вдруг чувствую себя в ловушке, которая только что захлопнулась.

– Тогда скажи мне, Майлин Уолш, кто ты? Сомнений нет, ты – моя Королева. Но кто ты для всех прочих?

Черствый хлеб застревает в горле. Конечно, я понимаю, что надо ответить Лиаму. Но мне хочется защитить его от правды. Пусть у нас будет несколько беззаботных часов.

– Молли, – объясняю я с набитым ртом. – Для всех, кто встретится на пути, я просто Молли.

Но Лиама не проведешь, тем более таким дешевым трюком.

– Кто ты для самой Лиаскай?

Я отвожу взгляд.

– Значит, путешествие в Завременье не помогло, – спокойно заключает он. – Ты все еще Королева. А Лиаскай все еще в тебе.

Вижу, как Лиам размышляет над всем этим, приходит к каким-то выводам, мысленно просчитывает все возможные последствия, чтобы ничего не упустить. Наконец он тяжело вздыхает:

– Надеюсь, у тебя есть план, Майлин. Потому что у меня его нет.

– План просто чудесный, – отвечаю я, откладывая хлеб в сторону.

Лиам ворчит, что никакого чудесного плана быть не может, но я пропускаю все возражения мимо ушей и придвигаюсь к нему.

– Хочу забыть о существовании мира снаружи.

– И это твой чудесный план?

– Именно так, – шепчу я. – Ну же, Лиам. Поговорим позже.

– Пока не поговорим, мы потеряны друг для друга.

Хочу рассмеяться, но смеяться во время поцелуя получается плохо.

– Как мы можем быть потерянными? – вздыхаю я, когда Лиам, оторвавшись от моих губ, покрывает поцелуями шею. Во всем теле ощущаю приятное покалывание. – Мы только что нашлись. А с остальным…

«А с остальным разберемся», – собираюсь сказать я. Но Лиам исполняет мое желание забыть о мире снаружи. Он мягко заставляет меня лечь, придерживая при этом руками, и я не падаю на подушки, а плавно опускаюсь.

– Я совсем потерялся, – шепчет Лиам, нежно касаясь губами мочки уха.

Расстегиваю рубашку Лиама: руки дрожат, будто я делаю это впервые. Одежда падает на пол, и Лиам тоже вздрагивает. А я его разглядываю. Вот два новых рубца, уже побледневших. Я точно знаю, когда он их получил. Один длинный шрам на правой руке. Его оставил меч, который Лиам отразил без оружия. Второй шрам тоньше, в два пальца толщиной, рядом с подмышкой. Колотая рана. Провожу рукой по спине Лиама, нащупывая то самое место, куда его ударили…

Наверное, на моем лице написан ужас, потому что Лиам вдруг шепчет:

– Тише-тише… Теперь все хорошо.

Хотела бы я ему поверить, но – прости, Лиам, – мы слишком хорошо друг друга знаем.

– Майлин, останься здесь.

Он хотел сказать не Здесь, а Сейчас. В этот миг я не хочу думать о прошлом.