Созданы для любви

За ночь кукла превратилась в подобие гибрида сома и человека – исчезла ее хитрая улыбочка с приподнятым уголком губ, которая как бы говорила: «Я знаю, что у тебя на уме грязные делишки, и ты явно повернутый извращенец, но я, пожалуй, еще хуже, потому что мне хочется исполнить все твои грязные желания!» Теперь под ее вздернутым носом вообще не было рта, только сморщенное круглое ярко-бордовое отверстие, которое напоминало задницу бабуина.

– Что, черт возьми, ты сделал с ее лицом? – крикнула папе Хейзел. Диана теперь могла сойти за стенающую фигуру с картины Мунка «Крик», если бы стенающая фигура была рыжеволосой секс-куклой женского пола. Ее руки были согнуты в локтях, ладони накрывали щеки; рот разверзся широкой пещерой ужасного удивления.

– Это ее второе лицо, – пояснил отец, появляясь в дверях.

Осознав, что он подразумевает «лицо, с которым я могу вступить в половую связь», Хейзел разрывалась между искренним любопытством и желанием любой ценой сменить тему.

Любопытство пересилило.

– Только лицо меняется? Не вся голова?

– Обезглавливание необязательно.

Ее отец подкатил к ним, потянул за какой-то язычок на макушке у Дианы и снял с нее скальп.

Пустой чулок отверстия для рта походил на макет пищевода. Он был какого-то розовато-серого цвета и блестел в лучах утреннего солнца, льющихся через кухонное окно. Когда отец стал натягивать его, Хейзел подумала про фокусника, который также собирает свои магические штуки после шоу, засовывая бесконечные концы цветных шарфов обратно в маленький черный цилиндр.

– Хорошо сказал, – подытожила Хейзел. – Слушай, а можно я оставлю себе этот ящик? Можно вытащить его на веранду?

Ей подумалось, что внутри ящика, скорее всего, нет никаких камер, по крайней мере, сейчас, так что она может провести несколько часов под закрытой крышкой, где никто ее не увидит. К вечеру Байрон найдет какой-нибудь способ подключить к сети любое удобное укрытие, которое она потенциально может использовать, но хотя бы раз спрятаться от него она сумеет.

– Если сможешь его дотащить, то ради бога. Он весит с тонну. Курьер спросил меня, не камнями ли он набит. Я ответил: «Не, я заказал новую подружку!», а он расхохотался. Не понял, что я всерьез!

Несмотря на то, что верхний слой лица Дианы лежал на столе у подставки для салфеток, папа нежно поцеловал куклу в щеку.

– Мне сегодня нужно к врачу, снова прием этот долбаный, – буркнул он. – В моем возрасте в свет выходишь только к врачу или на похороны. Ты либо помер, либо пытаешься не помереть.

– Зато всегда есть чем заняться. Я попробую его оттащить. Во сколько у тебя прием? Хочешь, я схожу с тобой?

– Нет необходимости. Автобус приходит прямо к дому. Водитель болтает без умолку. Ненавидит свою жену. Вечно на нее жалуется. Ради него я притворяюсь, что тоже женат и моя жена меня достала.

– А почему не скажешь, что вдовец?

– Скучно. К тому же, большинство женатиков завидуют вдовцам. Никому не интересно слушать, как у других все хорошо, Хейз. Если я и могу поделиться с тобой какой-то мудростью, то вот она.

– Я радуюсь, если у тебя все хорошо, пап, – сказала Хейзел, потому что так было правильно. Правда, она не могла припомнить, чтобы у папы когда-либо все было хорошо.

– Конечно, никто не хочет, чтобы с близкими произошло что-то трагическое. Но что, если бы я был суперкрутым парнем, а ты пошла бы по своей дорожке и вылетела из посредственного колледжа? И при этом не выскочила бы потом замуж в финансовый космос. Разве тебе не хотелось бы, чтобы я не был такой уж суперзвездой? Разве из-за моей славы ты не чувствовала бы себя ничтожеством?

Она никогда об этом не задумывалась. Она никогда не завидовала успеху Байрона, зато чувствовала себя ущербной, что такой парень не мог ей понравиться.

– Я не знаю, пап. Думаю, я бы тобой гордилась.

– Хм. Ну, теперь я буду чувствовать себя дерьмово. Прости уж, что я не идеальный.

– Да ладно уж.

Хейзел устояла перед искушением добавить: «Тогда, может быть, уберешь свою секс-куклу с кухни на время завтрака или хотя бы прикроешь ей лицо и декольте скатертью со стола?»

– Не хочу давить на больное, но, если честно, мне было тяжеловато, когда ты взлетела так высоко. Плохо так говорить, но я слишком стар, чтобы хранить секреты. У тебя было столько денег, что мне казалось, что я по случайности был твоим отцом. Как будто ты ушла и бросила нас ради людей своего настоящего круга.

На самом деле, она понимала, что он имел в виду: ей было трудно перенести какую-либо часть своей старой жизни с собой в новую, и теперь, когда она вернулась, наоборот. Центр был похож на портал, который немедленно закрылся за ней, не пропустив внутрь ни одной черты ее прежнего «я».

– Ну, теперь ты снова мой отец по праву. Если бы не ты, у меня не было бы крыши над головой.