Созданы для любви

– Хорошо, – сказала Хейзел, – давайте уточним. Допустим, на боковой стороне груди есть отверстие размером со стандартную трубку пылесоса. Таким образом, грудь может остановиться на силиконовой станции, которая, в целом, работает как заправка, и накачаться большим количеством силикона. Нижняя часть груди пористая, так что капельки силикона просачиваются в течение дня и образуют жирную дорожку, по которой мы можем скользить. Вот и вся наша мобильность.

– А эта вот трубка… Это типа куда мужчины могут присунуть?

Хейзел уже отпила немного ликера и чудом не закашлялась.

– Конечно, – наконец выдавила она. – Без рук и ног нам будет трудно отбиться.

Он хлопнул в ладоши.

– Отлично. Решено! Пусть так и будет.

Теперь, глядя на рот Дианы, Хейзел вспомнила об этой трубке. Ей захотелось посмотреть, как выглядит рот куклы внутри. Отверстие было широким, но когда Хейзел, зажмурив один глаз, заглянула в него, оно показалось ей очень уютным. За это, как она догадывалась, люди и платили.

Чтобы облегчить вину за то, что она осквернит рот куклы своей рукой, Хейзел решила притвориться как будто Диана чем-то подавилась.

– Тут нет никакого сексуального подтекста! – начала Хейзел череду заверений, которые предназначались как для нее самой, так и для потенциальной байроновой камеры. – Я всего лишь хочу убедиться, что у тебя ничего не застряло в горле после завтрака. Лучше перестраховаться, речь идет о твоем здоровье, Ди.

Рот легко вместил четыре пальца Хейзел, но для того, чтобы засунуть внутрь большой, потребовалось некоторое усилие. Наконец внутри оказалась вся ее кисть («Скажи „а-а-а“, Диана! Как будто на приеме у стоматолога!» – пошутила Хейзел), а затем и предплечье.

Почему-то то, как рот Дианы обволакивал ее руку, очень успокаивало. Ее как будто держали за руку на каком-то более высоком уровне. Нетехнологичным способом? Словно рука Хейзел была не у Дианы в горле, а на ее животе, и та наклонилась и обхватила пальцы, запястье и локоть Хейзел – самое самозабвенное рукопожатие в ее жизни. Это казалось почти интимным, пока Хейзел не продвинулась немного дальше и не поняла, что чувствует затылок Дианы изнутри.

Тут-то прикосновение резиновых губ Дианы, плотно сжимающихся вокруг ее предплечья, стало неприятным. Хейзел вспомнились автоматические тонометры в аптеке, которыми ей часто мерили давление в детстве, и ей каждый раз чудилось, хоть мимолетно, что аппарат вышел из-под контроля – перетянул руку слишком туго и не отпустит ее вовремя, чтобы кровоток успел восстановиться. Затем она подумала о гигантских змеях, которых показывали по каналу «Природа», чьи челюсти раздвигаются так, что туда может пролезть целая свинья или кто-то другой того же размера. Что, если Хейзел проснется посреди ночи с ощущением, будто ей связали ноги, но не увидит под одеялом никого, кроме Дианы? Дианы, которая забралась к ней в постель и поглощает ее целиком? Дианы, которая могла оживать по-настоящему, если раз в месяц ела живую женщину для поддержания своих сил.

Хейзел надеялась, что ее отец не пожертвует ею ради того, чтобы наделить свою секс-куклу чувствами, но она не могла знать наверняка. Она представила, как он входит в комнату в последние минуты ее агонии – когда губы Дианы уже пересекли Рубикон ключицы, так что осталась торчать одна голова, – чтобы попросить прощения и попрощаться. «Прости, малышка. Моя девочка хочет кушать». Может быть, он погладил бы Хейзел по лбу, как гладил перед сном, когда она была маленькой, прежде чем предложить ей последнее утешение:

– Не волнуйся, я прослежу, чтобы ты полностью растворилась внутри нее, прежде чем мы с Дианой станем близки. Ты же не хочешь, чтобы отцовские страстные стоны стали твоим похоронным маршем, а Диана скакала, и кислотная ванна в ее желудке яростно плескалась, пока ты задыхаешься. Нет, ты входишь в спокойные воды. Мы воздержимся, пока она не переварит. Просто закрой глаза и представь, что ты в кемпинге под звездами застегиваешь молнию теплого спального мешка, который укрывает все твое тело и чуть-чуть жмет, потому что сделан из недостаточно дышащей ткани.

Именно эта мысль заставила Хейзел рвануться назад.

Затем ей в голову пришла мысль похуже – навеянная играми на Хэллоуинских вечеринках из детства, где ей приходилось в темноте засовывать руку в банки и миски и щупать их содержимое, которое имитировало фактуру внутренних органов – часто ли папа мыл Диану? Это сейчас ее пальцы запотели в тесном пространстве глотки или она правда наткнулась на что-то влажное?

Она дернулась с такой силой, что верхняя часть тела Дианы приподнялась следом; Хейзел вскрикнула, на секунду ее показалось, что Диана ожила и нападает на нее.

На самом деле, она все еще контролировала движения Дианы. Они до сих пор были связаны. Хейзел встала, и Диана наклонилась вперед, повиснув, как огромная кукла чревовещателя, которую надели не той стороной.

Рука Хейзел застряла. Прикроватные часы показывали 11:10. Если Байрон собирался дать о себе знать в полдень, то время было самое неподходящее.

8