Сожгите наши тела

– И вы тоже, Вера! Мама как раз накрыла на стол, – вопит она и, подумав секунду, добавляет: – Познакомите ее с Марго.

Похоже, это ее убедило. На секунду она зажмуривается, а когда снова открывает глаза и смотрит на меня, на ее лице появляется этакое усталое заговорщическое выражение: дескать, эти Миллеры со своими причудами.

– Хорошо! – кричит она в ответ. – Мы заедем.

Тесс скрывается в доме. Я дожидаюсь, когда бабушка сядет в машину первой. Не хочу показаться слишком напористой. Но мне не терпится увидеться с Тесс. Расспросить ее о вчерашнем. Узнать, что было в участке после моего ухода и чего мне опасаться.

Тринадцать

Снаружи дом Миллеров похож на Фэрхейвен, но внутри между ними нет ничего общего. Если Фэрхейвен напоминает медовые соты с изолированными, по-монастырски замкнутыми комнатами, то дом Миллеров просматривается почти насквозь. Гостиная, кухня, высокие стеклянные двери, за которыми раскинулись поля. В отделке преобладают оттенки белого, и меня вдруг посещает странная мысль: интересно, за последние тридцать лет в этом доме что-нибудь разливали? Ну как переверну диванную подушку, а она вся в кетчупе или пятнах апельсинового сока?

Тесс в голубом летнем сарафане встречает нас на пороге и проводит в кухню по пушистому белоснежному ковру. У острова с мраморной столешницей стоит женщина в накрахмаленном платье в цветочек и сосредоточенно изучает вазу с фруктами. Должно быть, это мама Тесс, но они не слишком похожи. По крайней мере, не так, как мы с моей.

– Здравствуй, Сара, – говорит бабушка, когда мы подходим ближе, и мама Тесс испуганно вскидывает голову, продолжая двумя пальцами держаться за ягоду клубники. – Спасибо, что пригласили. Это моя внучка Марго.

Миссис Миллер медлит с ответом, и я успеваю заметить, как на какую-то долю секунды она вся напрягается. Должно быть, с бабушкой не так-то просто ужиться. Особенно теперь. Но проходит еще мгновение, и она улыбается.

– Как здорово, что вы смогли к нам заглянуть, – говорит она так, будто вовсе не пять секунд назад узнала, что у нее будут гости.

Тесс огибает остров, выхватывает ягоду из руки матери и отправляет себе в рот.

– Ты ведь любишь гостей, – говорит она с набитым ртом. – Вот, дарю.

– Конечно, люблю, – говорит миссис Миллер. – Мы уже давно не имели чести тебя видеть, Вера.

Хотя миссис Миллер густо удобряет свои слова учтивостью, их подлинный смысл лежит на поверхности. Они с бабушкой не на дружеской ноге и в гости друг к другу не ходят.

– Это чудесный подарок, Тесс, – продолжает миссис Миллер, – но знаешь, когда я обрадуюсь еще больше? Когда ты начнешь мыть руки, прежде чем лезть ими в тарелку. – Она прикладывает ладонь ко лбу дочери. – Как ты себя чувствуешь? Лучше?

– Да нормально все. – Тесс уворачивается от материнской руки и подходит к мойке. – Илай тоже сейчас спустится, – бросает она через плечо, споласкивая руки. – Он у нас ночевал.

Миссис Миллер поджимает губы.

– О таких вещах принято спрашивать, Тереза.

– Да он у нас миллион раз ночевал.

– И мы очень его любим, но, пока ты живешь в этом доме, будь добра спрашивать разрешения у меня или отца, прежде чем кого-то приглашать. – Она бросает взгляд на нас с бабушкой и поспешно добавляет: – На ночь.

– Короче, он здесь, – пожимает плечами Тесс. – Вот.

Миссис Миллер со страдальческой улыбкой смотрит на бабушку, как бы говоря: «Ох уж эти дочери», но ее жест остается без ответа.

– Надеюсь, мы не помешаем, – говорит бабушка. В Фэрхейвене она на своем месте, как будто выросла из половиц на пороге, но сейчас в ней чувствуется напряжение, неожиданная скованность. Может быть, она чувствует то же, что и я? Как будто я слишком грубая, слишком неловкая. Простушка, которой не место в доме с белым ковром и учтивыми фразами. В Калхуне, с мамой, мне приходилось соблюдать осторожность, но осторожность другого рода. В Калхуне я научилась многому, но здесь мои знания бесполезны.

– Глупости! – Миссис Миллер берет вазу с фруктами и несет ее к длинному обеденному столу из светлого дерева. – В тесноте, да не в обиде. Ричард разговаривает по телефону, но скоро освободится, к тому же у нас в гостях Илай.

Тесс подпирает локтями кухонную стойку и весело скалится, игнорируя колкий тон матери. Я смотрю на них, на то, как все попытки миссис Миллер повлиять на Тесс разбиваются о невидимый барьер. Я и не знала, что такое возможно. Что любая размолвка вовсе не обязательно должна сопровождаться предчувствием конца света. Я перевожу взгляд на застывшую в молчании бабушку и вижу, что она смотрит не на миссис Миллер, а на зеленые поля за стеклянными дверями. У Миллеров есть то, что нужно нам обеим. Только нам с ней нужны разные вещи.

– Марго, – говорит Тесс. Теперь она открыла шкафчик рядом с холодильником и заглядывает внутрь. – Иди сюда, помоги мне выбрать из хлопьев маршмеллоу.

– Я напекла оладий, не перебивайте аппетит, – говорит миссис Миллер, но не пытается меня остановить, и я встаю рядом с Тесс и смотрю, как она высыпает в миску полкоробки хлопьев.