Сожжение книг. История уничтожения письменных знаний от античности до наших дней

Как и в случае с библиотекой Конгресса, также дважды уничтоженной в течение нескольких десятилетий, восстановление библиотеки Лувена имело не только символическое значение. Обе библиотеки вложили огромные усилия в реконструкцию зданий, восстановление собраний книг и рукописей, которыми могли бы пользоваться последующие поколения, и, что, возможно, более важно, переосмысление дальнейших методов работы. Немецкая армия могла рассматривать атаку на библиотеку как возможность нанести психологический урон противнику, и на какое-то время им это удалось. Однако в долгосрочной перспективе итог оказался обратным. Сегодня библиотека Лувена сильно отличается от той, что была отстроена в 1920-е годы, а затем снова в 1940-е и 1950-е. Хотя в 1970-е годы университет разделился на две части, французскую и фламандскую, библиотека Королевского университета Лёвена (как он именуется сегодня) является важным центром науки и образования в одном из ведущих университетов Европы, помогая Бельгии оставаться на переднем краю европейской культуры.

Потеря библиотеки потрясла весь мир в 1914 году и в меньшей степени в 1940-м, но ее история в последующие десятилетия ушла из общественного сознания. Новым стандартом для всенародного отвращения и гнева стал Холокост - сожжение миллионов книг бледнеет в сравнении с убийством миллионов людей. Однако как в Бельгии, так и в Германии общество все еще озабочено произошедшим в Лувене 1914 и 1940 годов: одна его часть до сих пор ощущает вину и ответственность, в то время как другая продолжает попытки осознать мотивы случившегося.

Глава 8 «Бумажная бригада»

Преследование евреев в Европе при нацистском режиме обрушилось страшным ударом не только на «народ Книги» (как самоидентифицируют себя евреи в течение тысяч лет), но и на их книги. По имеющимся оценкам, во время Холокоста, в период от прихода нацистов к власти в Германии в 1933 году до окончания Второй мировой войны, было уничтожено свыше 100 миллионов книг [1].

Книги всегда играли центральную роль в еврейской религии и культуре. Средоточием еврейской жизни является вполне конкретная книга, Тора (обычно в виде свитка), имеющая настолько важное значение, что когда в 70-е годы н. э. Иерусалим пал под властью римлян, один из хранившихся в Иерусалимском храме свитков Торы был торжественно пронесен императором Титом по улицам Рима как символ победы. Не меньшее значение в жизни евреев имело множество других книг, и, по еврейской культурной традиции, истинное богатство измерялось в книгах - одалживать их считалось благотворительностью. В отношении книг возникло немало особых законов, от правил обработки пергамента для изготовления свитков Торы до требований к обращению со священными книгами: к примеру, их нельзя было держать вверх ногами или открывать не с целью чтения. Сохранение знаний в течение многих тысячелетий было вписано в еврейские законы. Наиболее известной формой подобного принудительного сохранения знаний является «гениза», существующая в синагогах во всем иудейском мире. Генизы, название которых происходит от персидского слова «гандж», означающего «склад» или «спрятанное сокровище», представляют собой хранилища для обрывков текстов, содержащих письменное слово Господне; слова эти рассматриваются иудейским законом как нечто живое, и когда они ветшают, им следует оказывать надлежащие почести. Обычно генизы имеют вид небольших шкафов, но иногда, как в синагоге Бен-Эзра в Фустате в Каире, они существовали в течение столетий как обширные складские помещения. При разборке генизы в Каире в конце XIX и начале XX века оказалось, что в ней содержатся сотни тысяч обрывков книг и документов, относящихся ко временам вплоть до VII-VIII веков, - поразительный архив еврейской культуры, теперь хранящийся в библиотеках по всему миру, включая Бодлианскую [2].

Еврейские книги не только неоднократно уничтожались публично, но и становились целью преднамеренных краж и конфискаций в попытке оценить и понять культуру, которую нацистское государство стремилось искоренить. Наряду с массовым уничтожением книг предпринимались усилия по их сохранению со стороны сообществ и отдельных лиц, которые рисковали жизнью (и порой ее лишались) ради спасения важнейшего физического воплощения их культуры.

Связанным с сожжением книг событиям мая 1933 года потребовалось некоторое время, чтобы обрести размах, отчасти из-за негативной реакции мирового сообщества. Во главе тех, кто выступал против сожжения книг и предупреждал о последствиях, стояли писатели. Слепоглухая писательница Хелен Келлер опубликовала «Письмо студентам Германии»: «Вы можете сжечь мои книги и книги лучших умов Европы, но содержащиеся в них идеи просочились по миллионам каналов и продолжат воодушевлять умы других» [3]. В сентябре 1933 года с осуждением «революции неотесанной деревенщины против мысли, против здравого рассудка и против книг» выступил писатель Герберт Уэллс (чьи книги также сжигались), задаваясь вопросом, «куда подобное заведет Германию» [4].