Сожжение

В это утро мне досталось задание отскребать десятками лет копившуюся грязь и сажу с кухонных стен. Другие драят пол, меняют лампочки, сажают растения в саду. Любимчики начальства заняты более приятной работой – раскрашивают фрески на стенах. Американди, всеобщий лидер, закидывает в рот тающий квадратик «Кэдбери» и надзирает за нами.

* * *

От работы начинают болеть старые раны. Всю неделю женщины жалуются на долгие часы на ногах. От железной мочалки и керосина, которыми я отскребаю стены, горит ладонь. Но кто знает, моя ли это ладонь, на этой работе и в этой тюрьме? В мыслях рука моя опирается на стол в зале суда, и я гляжу на своих сторонников. Калу с опухолью на шее, Лавли, конечно, а еще постоянные покупатели завтраков моей матери, которые просили ее снова открыть утренний магазин, – все они появились в суде, собрались сказать, что видели, как я носила книжки для Лавли. Они же знают, что я ее учу английскому. И соседи ее тоже знают. То, что знает десяток человек, разве не свидетельство?

* * *

В следующий раз, как приходит Пурненду, я ему рассказываю про день, когда я объявила матери, что бросаю школу.

– Ма, – начала я тогда, – я тебе что-то скажу, а ты не сердись.

Пурненду подался вперед, будто он и есть моя мать.

Она обернулась от плиты, на ладони – посыпанная мукой рути, – и посмотрела на меня.

– После десятого класса я уйду из школы. Буду работать и вас с папой поддерживать.

У меня уши горели и рот пересох.

– Кто тебя подбил на такую глупость? – Мама смотрела прямо на меня. – Школу бросить? Смотри ты, какая умная! А что дальше?

– Работать, мам! Работать. Отец уже давно работать не может, потому что спина не проходит. А этот ночной рынок тебе небезопасен. Ты забыла, как тебя грабили? Как мы будем деньги зарабатывать?

– Не тебе о том печалиться, – отрезала она. – Нашлась умная бабушка! Ходи в школу и учись как следует, вот это и есть твоя работа.

Но я не могла сдаться. Если бы я дала маме себя отговорить, на вторую попытку не решилась бы.

– Выпускники десятого класса, – сказала я, – могут получить отлично оплачиваемую работу. Я окончу десятый класс, сдам экзамены, а потом буду искать место.

После нескольких дней колебаний мама сдалась. Как-то вечером, когда мы заканчивали ужинать, она махнула рукой:

– Ну если призрак работы у тебя на плече сидит, что я могу сделать? Отлично! Губи свою жизнь, мне-то что за дело? Вырастай и живи в трущобе, вот хорошо-то будет!

Может быть, решение было неудачное. Но кто бы меня научил, как надо строить свою жизнь?

* * *

Весь месяц перед экзаменами я усердно занималась. Долгими вечерами сидела на кровати, светя себе на книжку фонариком, и раскачивалась, повторяя параграфы. Вечер переходил в ночь, в тишине было слышно, как кто-нибудь мочится в канаву рядом с домом. Иногда слышались шаги, мягкие, будто у призрака. Не знаю, много ли узнала, но целые учебники выучила наизусть.

В марте начались экзамены. Я пошла в здание назначенной мне школы – нас отправляли в разные школы, обязательно не в свою, чтобы мы заранее на партах не нацарапали ответ. Несколько девочек шли чередой с открытыми учебниками и шевелили губами. Поодаль одна согнулась в поясе, ее рвало, а мать похлопывала ее по спине.

Внутри, в классе, странно было занять место за наклонной партой, где раньше сидел кто-то другой. Парта была исцарапана сердечками с надписью «С + К». Учитель раздал листки бумаги для ответов, и я ждала, держа новую шариковую ручку, пока раздадут вопросы. За окном стояло дерево, листья на нем не шевелились.

Через три часа по звонку я сдала надзирателю свои листы, скрепленные эластичной резинкой. Средний палец у меня распух от ручки.

В коридоре девочки стояли группами, пальцы у них были в чернилах, некоторые растирали онемевшие руки. Я ушла, слушая по дороге обрывки разговоров.

– Ты что написала на вопрос про летние посевы?

– Сорго!

– Я знала, что будет эта диаграмма.

* * *

В день объявления результатов у меня сердце екнуло, когда я увидела, что прошла – пятьдесят два процента. Самый худший результат в моем классе, и одноклассницы смотрели на меня озабоченно. Они думали, что я буду плакать или впаду в отчаяние. Несколько девочек столпились в углу и сморкались в платочки, потому что получили семьдесят процентов. Но я, в отличие от них, не собиралась в колледж. Мне нужно было сдать экзамен, и я его сдала.

Дома мы отпраздновали мое образование. Мама положила мне в рот молочную конфету и раздала пакет сластей соседям.

– Моя дочь, – гордо объявила она, – прошла экзамены за десятый класс!

Как будто она забыла о моем плане. Но я-то не забыла.

Через неделю, держа в руках мое экзаменационное свидетельство, я пошла в «Нью Уорлд Молл» и получила там работу – в «Панталунз», в секции джинсов.

* * *

Там, в «Панталунз», я подцепила дурную привычку. Дурные привычки были у всех вокруг. Мы сами себе деньги зарабатываем, так можем себе позволить? Я начала курить сигареты. Дорогие, фирменные, которые покупала с гордостью и прикуривала от тлеющего фитиля, висящего в углу магазина. Сигарету я держала между пальцами изящно, как кинозвезда.

* * *