Сожженная земля [СИ]

— Я сказала, что этот человек — избранник моей сестры. Вы сомневаетесь в моих словах, солдат? Оставьте нас.

— Но ваша безопасность, миледи…

— О моей безопасности позаботится Черта. Вы свободны, солдат.

Охранник перевел взгляд с пленника на девушку. Фея нетерпеливо уперла руки в бока. Не такими он представлял себе ангельских созданий Элезеума… Если бы не дивная нечеловеческая красота, охранник подумал бы, что перед ним обыкновенная девица, склочная и надменная. Он поклонился и собрался выйти, но фея окликнула его:

— Стойте. Распорядитесь подать узнику обед и приготовить горячую ванну. И передайте князю Ришани, что фея Адеир просит его аудиенции.

Когда вконец озадаченный солдат вышел, Эдера повернулась к Люсу. С короткой неряшливой бородой, в грязном и драном рубище, синяками и царапинами на теле, некогда прекрасный маршал выглядел жалко и убого.

— Скоро тебе подадут еду, а потом ты сможешь вымыться и отдохнуть. Я не позволю им снова посадить тебя в подземелье. Садись и рассказывай. Как ты здесь оказался? Что с Сереной?

Люс удивленно взглянул на фею.

— Но, леди Эдера… Когда я покинул дворец, ты оставалась там. Ты видела Сожжение и Потоп собственными глазами. Я же лишь слышал о них от кситланцев.

Эдера передернула плечами. Не объяснять же Люсу, что ей ни до чего не было дела, пока она жила в королевском дворце. В том числе до родной сестры. Она даже не заметила, что Люс покинул дворец до Сожжения — чародейского пожара, который случился из-за магического поединка ее отца и брата. Сожжение испепелило землю в радиусе трехсот миль от королевского дворца.

Пленник воскликнул:

— Неужели ты не скажешь мне, что с Сереной?! Она выжила в Сожжении?

— Не знаю… Все, кто находился во дворце, должны были выжить. Дворец устоял против магического огня. А что могло случиться, когда прорвалась река, я не знаю… Фелион должна была защитить ее.

Фелион, волшебница из Старых Магов, покровительствовала обеим сестрам до того, как к ним вернулся отец. После воссоединения многострадального семейства Кедар она была рядом и пыталась поддерживать отца и дочерей, как могла. Эдера отвергала помощь волшебницы и обвиняла Фелион, что та знала и не сказала сразу, кем приходится девушке ее учитель и любовник, Придворный Маг Кэрдан. Серена, в отличие от сестры, не отталкивала Фелион. Она могла оказаться рядом, под ее защитой, когда мощь чародейской битвы пробудила речную богиню Иртел и ее воды обрушились на сгоревшую столицу, сминая на пути все, что устояло под колдовским огнем.

— Послушай, Люс. Если Серена жива, она пойдет туда же, куда собираюсь я. В Атрею, где мы родились. В наше родовое поместье — Кедари. Присоединяйся ко мне. Я заставлю князя Ришани отпустить тебя со мной.

Люс вздрогнул. Надежда на жизнь забрезжила в нем крохотной искрой. Но позволить ей разгореться опасно… В этом засушливом краю с его палящим солнцем, ежедневными кострами на главной площади и удушающим дымным чадом надежде было не выжить. Он покачал головой.

— Я приговоренный, миледи. Единственное место, куда князь отпустит меня, кущи Создателя.

— Он отпустит, если я потребую. Ты же видел, как здесь относятся к феям. Кэрдан не успел навести здесь свои порядки, — горько фыркнула она.

Надежда на жизнь сверкнула ярче. И не только на жизнь. На любовь, которую он оттолкнул, променял на пустое, эфемерное представление о родовой чести и гордости.

— Я боюсь поверить… — прошептал он.

— У меня получится. Не дрейфь.

Эдера постаралась быть как можно более убедительной. Главное, самой верить, что сумеет отбить его жизнь у кровожадного и мстительного князя. Эдера старалась не осуждать кситланцев, жаждущих справедливого возмездия над бывшими захватчиками. Она слышала, что бои в Кситлании были жестокими и кровавыми, завоеватели не щадили побежденных. Но она не видела той жестокости своими глазами. Зато видела горелые обрубки трупов на главной площади Кситлану. Это творилось рядом с ней, на ее глазах. И она не могла преодолеть отвращения к увиденному и к тем, кто это творил. Она пыталась сделать все что в ее силах, спасти тех, кого убивали у нее на глазах.

Толчок в живот оказался внезапным и болезненным. Эдера охнула и откинулась на спинку кресла, положила руки на живот.

— Какой же ты нетерпеливый, лорд Мэлдан, — пробормотала она. — Маленький, а такой нахальный. Потерпи чуть-чуть. Осталось не так уж долго. Скоро ты увидишь свет.

— Лорд Мэлдан? — переспросил Люс.

— Так звали его прадеда. Его жизнь сложилась счастливее, чем у потомков. Надеюсь, его имя принесет малышу удачу.

Пленник недоуменно смотрел на фею. Та принялась гладить руками свой живот, и тогда до него начало доходить.

— Ты… у тебя будет ребенок?

— Нет, у меня галлюцинации, — язвительно откликнулась Эдера. — Я разговариваю с едой в своем желудке. Естественно, у меня будет ребенок! Что, по-твоему, я тут делаю, в этой ужасной стране и ужасном дворце, когда могла бы остаться в Элезеуме? У меня будет сын, и я хочу родить его в Кедари. В его вотчине и законном владении.

— Это… это его сын?