Сожженная земля [СИ]

Но «Королевские Медведи» ушли. Маги разбежались. Принцесса Энуан, которую привезли заложницей в королевство Неидов — укрепить вассальную присягу князя Ришани, — каким-то чудом вернулась на родину. Ничто не сдерживало ярость кситланцев, ненависть к врагам и жажду мщения. Никто не стоял за спинами неидовских офицеров, подкрепляя их честь и гордость. Не только дворянская честь — обычное человеческое достоинство сгорало в пламени вместе с обрубками тел.

Каждую ночь пленник грезил о Серене, чью любовь он принес в жертву родовой гордости. Честь и гордость истаяли в удушливом чаде смертных костров, а от Серены остались одни грезы. Он знал о катастрофах, постигших столицу королевства после его отбытия. Пленители не скупились на красочные детали, расписывая узникам последствия Сожжения и Потопа. Неизвестно, откуда у них была информация. Невозможно было отделить крупицы истины от преувеличений, призванных усилить страдания узников.

Он молил Создателя, чтобы любимая выжила. Но даже если десятая доля россказней кситланских тюремщиков содержала истину, Серена наверняка погибла. Если бы он остался во дворце, чтобы спасти ее, защитить… Но он позорно бежал — от нее и от себя. Мечтал обрести забвение в битве. И теперь его ждало лишь забвение смерти. А перед этим — позор и долгая, мучительная агония.

Пленник смотрел, как очередного приговоренного растягивали на эшафоте. Топор палача сверкал в лучах безжалостного южного солнца. Толпа истошно выкрикивала проклятья. Среди людей, собравшихся на казнь проклятого неидовского солдата, не было ни одного, чей родич не пал бы в битве с армией завоевателя.

И вдруг обзор пленнику загородило белое женское платье. Прямо перед зарешеченным окном его узилища, выходившим на дворцовую площадь, появилась девушка. А ее лицо… Это лицо он видел в грезах каждую ночь.

— Серена! — отчаянно воскликнул он. — Серена, ты здесь!

Девушка вздрогнула, пристально посмотрела между решеток. Удивление и непонимание промелькнули в ее взгляде. Она не узнавала заросшее, грязное, изможденное лицо со следами побоев. Узник понял, что обознался. Это не его возлюбленная. Ее сестра-близнец, фея. Некогда было дивиться, как она оказалась здесь, в столице враждебного княжества, и почему смело расхаживала по дворцовой площади, где казнили ее соотечественников.

— Леди Эдера! Я Люс! Люс Ашер! Что с Сереной?

Фея присмотрелась к нему внимательнее.

— Ох, Создатель! Как ты сюда попал, маршал?! Это ты скажи мне, что с Сереной! Подожди. Сначала я остановлю это безобразие, пока того беднягу не покалечили.

Она бросилась к эшафоту. Стража заступила ей путь, но коснуться феи не посмела.

— Прекратите! — выкрикнула девушка так, что звонкий голос разнесся на всю площадь. — Как вы можете творить сие бесчеловечное деяние?!

Она кричала на общеремидейском — ненавистном языке завоевателей, и толпа кситланцев на площади зароптала. Вражеская речь каралась смертью. Но перед ними была фея. А феи пользовались в Кситлану почетом и княжескими привилегиями.

Распорядитель казни подошел к ней и поклонился. Он сказал на ломаном общеремидейском с грубым кситланским акцентом:

— Се враг, миледи. Воин страны, где вас и ваших сестер заточали в подземелья и чинили страдания. Он приговорен к казни по законам Кситлану.

— Милорд, я знаю в лицо человека, который чинил страдания мне и моим сестрам. Я очень хорошо знаю его лицо. Видит Создатель, хотела бы знать меньше. Так вот, тот человек нисколько на него не похож. Вы не думаете, что я могу обознаться? Нет? Ваш князь оказал мне гостеприимство! В вашей стране знают, что феи не приемлют кровопролития. Так почему он творит казни, когда под его кровом находится фея?

— Но, миледи… Вас не принуждают участвовать или смотреть…

— Я требую прекратить любые убийства людей, пока я нахожусь в стенах княжеского дворца! Освободите этого человека и накажите его по-другому!

— Миледи…

— Князь Ришани приказал оказывать мне почет и исполнять мои желания. Вам известно об этом, милорд? Мое желание — чтобы эти жуткие казни прекратились! Исполняйте его!

Распорядитель казни растерянно поклонился и махнул рукой стражникам. Приговоренного потащили назад в узилище.

— Довольна ли миледи?

— Мне нужно слово чести, что он не будет казнен, когда я покину дворец. А еще я хочу видеть того человека, — она указала рукой на заросшее лицо Люса Ашера между тюремных решеток. — Я знала его в столице Неидов. Приведите его в мои покои. Мне нужно побеседовать с ним.

Через полчаса Люса приволокли в апартаменты княжеской гостьи. Охранник толкнул его на колени перед феей.

— Не смейте так обращаться с живыми людьми в моем присутствии.

— Он вражеский полководец и подстилка королевы Гретаны, миледи.

— Спасибо, я знаю. Он живой человек. И он — избранный моей сестры. Поэтому обращайтесь с ним достойно.

Стражник удивленно воззрился на Люса.

— Он — избранник Прекраснейшей?!

Все феи в миру именовали друг друга «сестрами». Эдера не стала уточнять, что имела в виду родную сестру, которая была человеком, а не феей.