Сожженные девочки

Они идут рядом. Дорожка выводит их в поле, посреди которого виднеется небольшая рощица.

– А как насчет твоей мамы? – спрашивает Фло.

Он пожимает плечами:

– Что насчет моей мамы?

– Просто спрашиваю.

– Она в общем ничего, но иногда бывает слишком напористой.

– Да?

– В предыдущей школе мне доставалось. Из-за этого мы и переехали. Мама склонна к гиперопеке.

– Я думаю, это ее долг.

– Она ставит меня в неловкое положение.

– Все мамы такие.

– Да уж.

Они подходят к заросшему травой перелазу. Несмотря на свои странные подергивания, Ригли свободно его преодолевает. Непривычная к перелазам и обремененная тяжелым фотоаппаратом на шее, Фло карабкается дольше. Ригли подает ей дрожащую руку, и она нерешительно принимает помощь. Спрыгнув по другую сторону забора, она поспешно отнимает пальцы.

– Так что, тебе приходится иногда выгребать дерьмо из-за того, что твоя мама викарий?

Фло вспоминает граффити на стенах их старого дома. Разбитые окна в церкви. Сообщения в социальных сетях.

Сука. Тварь. Убийца детей.

– Да, в общем, нет. До этого почти никому нет дела.

– Понятно. Ну, здесь будьте осторожнее.

– Почему?

– Маленькая деревня. В некоторых частях света люди орут: «Революция, революция!» Здесь они орут: «Эволюция, эволюция! Мы требуем наши большие пальцы!»

Фло удивленно смотрит на него:

– Билл Хикс?

Он с улыбкой оборачивается к ней:

– Ты знаешь.

– Мама увлекается его творчеством. Она подсадила меня на кучу всякой всячины из восьмидесятых и девяностых.

– Круто. Любимый фильм?

– Ну, «Пропащие ребята» – это классика. А у тебя?

– «Подозрительные лица».

– Кайзер Созе?

– Величайший трюк дьявола заключается в том, чтобы убедить мир в том, что его не существует.

Они улыбаются друг другу. Затем оба поспешно отводят глаза.

– Как бы то ни было, – заключает Ригли, – я просто хотел тебя предупредить. Многие детишки здесь – полные выродки.

– Суровый приговор.

– Но справедливый.

– Что ж, я способна за себя постоять.

Он снова пожимает плечами, и все его тело сотрясает конвульсия.

– Предупрежден – вооружен.

Дорожка, по которой они бредут между деревьями, такая узкая, что порой им приходится шагать друг за другом. Фло ловит себя на том, что наблюдает за Ригли, двигающимся рывками, и пытается понять, кого же ей это напоминает. И тут до нее доходит – Эдвард Руки-ножницы. Его движения тоже напоминают заводной механизм. В этом присутствует свое странное очарование.

Прекрати. Никаких странных очарований. Ты вообще ничего о нем не знаешь.

И это, вероятно, означает, что прогулка с ним по темному лесу к заброшенному дому – не самая лучшая идея.

– Сюда, – показывает Ригли. – Тут есть мостик через ручей.

Они проходят по мосту, тропинка карабкается вверх, и роща заканчивается перед очередным перелазом. Ригли перепрыгивает через стену, а Фло перебирается через нее по лестнице, что на этот раз ей удается сделать с бо́льшим достоинством. Она спрыгивает на землю.

– Ух ты!

Прямо перед ними – скорлупа старого здания. Потемневшая кирпичная кладка, пустые глазницы окон – все это придает строению угрюмый и отстраненный вид. Если бы кто-то подыскивал жуткий дом для съемок ужастика, ничего лучше и представить себе было бы невозможно.

– Круто, правда? – говорит Ригли, останавливаясь рядом с ней.

– Ага.

Фло поднимает камеру и начинает щелкать. В здании есть что-то по-настоящему зловещее, это ощущается даже сквозь объектив фотоаппарата. Если часовню окутывает некая готическая меланхолия, то это место распространяет вокруг себя…

Зло.

Это слово осколком льда соскальзывает ей за шиворот. Тупо. Безумно. Она вообще не верит в силы зла. Их на самом деле не существует. Просто конченые люди совершают конченые поступки.

– Это единственная дорога сюда? – спрашивает она, пытаясь побороть смятение.

– Еще сюда ведет грунтовка, – он машет рукой куда-то в сторону полей. – Но она почти полностью заросла. И к тому же кто-то поставил с той стороны ворота – чтобы ребятишки не могли пробираться на территорию.

Он ухмыляется.

– Ясно.

– Пойдем. Ты еще не видела его внутри.

– Внутри?

Но он уже неуклюже ковыляет вперед.

– Там до сих пор есть мебель и прочая ерунда. Как если бы люди просто встали и ушли.

Перемахнув через осыпающуюся каменную стену, он оказывается в саду. Это всего лишь здание, – говорит себе Фло. – Заброшенный дом жутковатого вида. Она пускается вдогонку, тоже перепрыгивает через стену и озирается вокруг.

Трава по колено перемежается с бурьяном и какими-то колючими кустарниками. В углу сада виднеются перекошенные ржавые качели. Древний трехколесный велосипед торчит из зарослей крапивы. Когда-то здесь жили дети. Семья. Сейчас это трудно себе представить. Фло поднимает голову и всматривается в запущенное здание. Она пытается увидеть его с целыми окнами, ярко выкрашенной входной дверью, возможно, фиолетовыми цветами, карабкающимися по стенам.