Сожжённые цветы

— Наташка — во Флоренцию! Представляете? — Паша представил и наморщил нос. Света так и не поняла, что он хотел этим выразить. — Она вышла замуж за мужчину из рода той самой Беатриче, которой Петрарка посвящал стихи. Ира погрязла в благости и удалилась в монастырь. Геля — нашла какого-то друга, но подробности утаила. И уехала с ним. Соня недавно позвонила, сказала, что едет в Москву с мужчиной. Недавно познакомились — и уже любовь в полмира.

— Разве так не бывает?

— Не знаю. Со мной — не было.

Седов на миг опустил глаза:

— Вы видели мужчин, с которыми встречались ваши подруги?

— Нет.

— Давно все разъехались?

— За последние полгода. Я только сейчас подумала, — улыбнулась Света, — а ведь на самом-то деле в этом нет ничего странного — чему я удивляюсь? У нас так и раньше было, ещё когда в институте учились: одна получит пару на экзамене — и все остальные тоже хватают по банану! Учи, не учи — неважно. Карма у нас одна на пятерых.

— А в другом есть совпадения?

— Ну, да — мы во многом похожи. Например, все отчасти одиноки. Ира, Соня и я — сироты, у нас родители умерли. У Наташи предки живут в деревне, и Наташкой не слишком интересуются. Год назад она в больнице с аппендицитом лежала, так никто даже не приехал проведать. А Геля катастрофически не ладит с мамой и папой.

Пашина левая бровь на секунду поднялась:

— Значит, если что случится, никто искать не будет?

Света очнулась от воспоминаний:

— Случилось? С Ирой?

— Пока ничего не знаю, — ответил Павел Петрович с еле уловимой досадой. — Дайте мне адреса и телефоны ваших подруг. Если узнаю что-нибудь конкретное, сообщу вам. Согласны?

— Только правда сообщите, хорошо?

— Таким красавицам, как вы, не отказывают, — серьёзно сказал рыжий гость. — Я позвоню вам, хотя бы для того, чтобы услышать ваш голос.

Красавица тихо засмеялась и пошла в кабинет мужа за ручкой и блокнотом. Все требуемые сыщиком адреса и телефоны Света знала наизусть.

— Вы — хитрый! — сказала она, протягивая листок Седову.

— Все рыжие хитрые.

— Нет, вы хитрее. Вы морочите мне голову приятными речами, а сами недоговариваете.

— Что это?

— В газетах написали, что в сгоревших церквях трупы нашли.

— Газеты! — воскликнул Седов с горячим пафосом. — Верьте им больше! Я, пожалуй, пойду. Спасибо за кофе.

Паша двинулся к выходу. Света, смутно понимая, что её снова провели, шла следом. Она уже набрала воздуха, чтобы спросить о трупах во второй раз, но побоялась вторично услышать ложь.

На выходе Седов продемонстрировал позорную склонность к глупым шуткам. Света уже закрывала за ним дверь, когда он обернулся и, надевая дешёвые тёмные очки, сказал:

— I’ll be back!

8 октября

Ровно через неделю, практически в то же самое предобеденное время, Света радостно вскрикнула, услышав звонок. Справившись с запорами, широко распахнула дверь, и улыбка на её лице погасла.

— А вы не рады меня видеть! — прокомментировал Павел Петрович Седов.

— Да… Нет… Я просто брата ждала.

— У вас есть брат?

Света впустила гостя в прихожую.

— Да, есть, а что?

— Я вам неприятен? Я привык — в милиции к этому привыкаешь. Приходишь всегда некстати и приносишь плохие новости. Но вам мне хочется нравиться.

Света смягчилась. Если разобраться, Седов не вызывал неприятных эмоций уже потому, что его интересы не соприкасались с делишками её супруга.

— Почему?

— Вы красивая женщина, — констатировал Павел Петрович.

Они прошли в холл.

— Светлана, скажите, а ничего такого, особенного, в вашей жизни за последнее время не происходило?

— Нет.

Опустившись на пресловутую голубую козетку, Седов уставился на собеседницу, присевшую в кресле напротив.

Света взяла с журнального столика пачку сигарет и стала вертеть в руках, не решаясь предаться вредной привычке. Курила Света всегда слишком много и даже более того — Ванечка не обращал внимания на это. Свобода кончилась буквально на днях, когда в его голове родилась новая блажь: он озаботился собственным здоровьем, в результате чего развёл антитабачную пропаганду в доме. Приходилось курить в отсутствие мужа и проветривать комнаты.

— Подумайте как следует! Может, в вашей жизни появились новые люди?

— Нет.

— Новые интересы?

— Нет.

Разговор не клеился. Поёрзав на месте, Седов спросил:

— А можно мне закурить?

Она обрадовалась:

— Хотите? Пойдёмте со мной!

На балкончике, выходящем из кухни, беседа пошла веселее. С сигаретой в пальцах Света ощущала большую уверенность в себе и обстоятельствах.

— А я кое-что забавное вспомнила. Вы говорили про пентаграмму? Так вот, мой однокурсник Гарик Симонян однажды нарисовал пентаграмму.

— Когда это?

— А ещё в институте. Мы устроили инсценировку шабаша на Вальпургиеву ночь, и Гарик рисовал плакаты. Он всегда хорошо рисовал, но родители Симоняна хотели, чтобы он имел престижное образование, и запихнули сына на истфак. Учился он хреново, да и вообще был идиотом. А к Вальпургиевой ночи нарисовал нам полную порнографию, в том числе и пентакль. Мы сначала не хотели этим зал украшать, но…

— Вальпургиева ночь, это когда?

— Ночь с тридцатого апреля на первое мая.

— А вот этот ваш «Молот ведьм»…