Сожженные цветы

— З. А. — это перфекционист духом и телом. Это волк на вечной охоте. Можешь представить себе пьяного волка? А Симонян напился. Я подумал — может, он просто притворяется? И кинул в него шишкой. Если бы Гарик прикидывался пьяным, то поймал бы ее просто машинально. Но я все равно поеду завтра на дачу, где он жил. Фирсов…

Его перебили: в мастерскую вошли Хвостов, Калачев, Могила и эксперты — театр находился всего в трех минутах езды от здания МВД Гродинской области. Паша представил священнику Виктора Калачева и Бориса Могилу. Витя держался очень сдержанно, видно — дулся. Могила, напротив, был если не дружелюбен, то лоялен.

— Асфиксия. Не более чем час назад, — сообщил он после краткого осмотра тела.

Павел Петрович отозвал Витю в сторонку и сообщил о своих выводах. Тот широко раскрыл свои круглые глаза:

— Не может быть! Наш маньяк пытает женщин и сжигает в церквях тела. А тут — задушенный мужчина! Что общего?

— Это убийство не типичное, не для души, а от инстинкта самосохранения. З.А. не хотел, чтобы мы догадались, кто это сделал. Ладно, вы тут разбирайтесь, а мне пора. Кстати, там на столе лежит мобильный телефон, а в нем — напоминание о встрече с Фирсовым. Они с Гариком — друзья. И еще, Витя, это не я труп нашел, ясно?

14–15 октября

Роль Ватсона, которую примерил отец Сергий, пришлась ему по вкусу. Казалось бы, после пожара он был занят по уши ремонтом храма, ведь приходилось контролировать каждый миг работы бригады отделочников, но эти хлопоты его мало удовлетворяли. Храм представлял собой форму веры, а сущность ее заключалась в добре. Без сути форма оставалась бездушной. Убийца осквернил эту суть, поэтому невозможно было полностью восстановить храм, не обнаружив и не наказав этого З. А.

И почему Паша вдруг вспомнил про Фирсова?.. Вдобавок ко всему отец Сергий волновался за Седова. Он никак не ожидал, что это дело станет для него настолько личным, ибо прежде Павел Петрович никогда не влюблялся до безумия, ограничиваясь безболезненными романами. И тут вдруг — дамочка из гродинской «элиты», наверняка избалованная, легкомысленная и высокомерная. Интуиция, пусть не такая острая, как пресловутый третий глаз рыжего сыщика, нашептывала священнику: не к добру все это!

Утром он стал звонить Седову. Ни домашний, ни мобильный телефоны не ответили.

Ближе к вечеру, умотавшись в спорах с подрядчиками, решил прогуляться. Оделся в «штатское», что стало его новой привычкой, и вышел из дому.

Весь день светило солнце, золотившее редкие неопавшие листья, высушившее асфальт, испарившее тучки в небе. Воздух пропитался запахом земли, вечерней прохлады, но в нем ощущалось и предчувствие холодов. Отцу Сергию стало грустно.

Ноги сами привели его к порогу седовской квартиры. Трель звонка не заставила дверь открыться.

«А вдруг у него эта женщина?» — запоздало спохватился священник.

Он хотел уйти, как вдруг на пороге появился Седов.

— О… — сказал он.

С большим удивлением отец Сергий догадался: Пашка пьян. Можно было гордиться своей интуицией.

— Что это с тобой?

Они вошли в коридор.

— Она бросила меня! — Седов безумно хохотнул. — Проклятый Фирсов! Она сказала…

Он стал путано рассказывать о ней, о ее словах, своих надеждах, сомнениях, восторгах и отчаянии. Рассмеялся хриплым рваным смехом сумасшедшего. И снова — о ней, о ее красоте, о ее дочери, муже. Язык бедняги заплетался, глаза ввалились, запах алкоголя, еще вполне свежего, шибал в нос.

Поначалу отец Сергий собирался уйти, но чем дольше он смотрел на своего одуревшего друга, тем больше склонялся к мысли остаться с ним. Пусть Паша пьет, несет свою чушь, пусть даже плачет, если ему так захочется, или смеется — что будет выглядеть уж совсем жутко, — бросить его одного сейчас нельзя.

Он повел беднягу в гостиную, где стояла одинокая и почти пустая бутылка водки, усадил на диван.

Затем последовали чуть ли не самые тяжелые сутки в жизни отца Сергия.

Ближе к вечеру следующего дня теперь нелюбимый Паша задремал на диване. Он провалился в беспокойный сон всего несколько часов назад, после чего священник приготовил себе чай и несколько бутербродов с колбасой. Перекусывая, отец Сергий взялся листать газеты, стопку которых обнаружил на столе. Спать ему не хотелось.

Видимо, Седов соблюдал традицию ныне покойных родителей (милые люди, хорошие знакомые отца Сергия) и выписывал главную газету области — независимое издание «Алхимик», да не находил времени ее читать.

Отец Сергий припомнил, что прежний редактор городского издания Маловичко убит, а на его место пришла некая Лана Житкевич. Однажды она брала интервью у отца Сергия и неприятно поразила его неискренним, скорее всего, подхалимским фанатизмом, заявив, что неверующие выросли из детей, которым не хватало витаминов.

За газетами отец Сергий провел около трех часов.

— Что ты там читаешь? — спросил Паша, не вставая с дивана.

Расспрашивать страдальца о его состоянии священник не стал — сколько можно поощрять эту меланхолию?