Созвездие Девы, или Фортуна бьет наотмашь

И все пошло как по маслу, и девочка прилетела, и мы действительно ждали ее в аэропорту. Но нельзя было подойти к ней, не привлекая внимания, пришлось ждать, когда она, походив по залу, решится выйти из здания аэропорта. Задрав голову к небу, девушка говорила с кем-то по телефону — в этом была опасность! — но при этом она совершенно не замечала, что с другой стороны, из-за скрытых в ночи можжевеловых кустов, к ней приближается Николай. Потом она заметила его, но было уже поздно: ком ваты, пропитанной хлороформом, поглотил ее испуганный вскрик.

Когда Николай вынес к машине, которую так некстати осветила луна, обмякшее на руках тело, я впервые поняла, как эта девушка хрупка и беззащитна. Но я не жалела ее, нет! Я хотела, чтобы она получила по заслугам.

Машина рванула с места, мы держали путь в Гагры. Но еще раньше, чем мы проехали знаменитую «Казачку», отделяющую Сочи от границы с Абхазией, между нами возник спор, из-за которого все и рухнуло. Я настаивала, чтобы та, кто сгубила мою жизнь, была переправлена в Турцию и продана там в подпольный бордель — о, я знаю, что бы ждало там эту Анжелику, ей никогда не удалось бы оттуда выбраться! Но Николай, который теперь почему-то стал называть себя Кязымом, все время посматривал на легкие льняные локоны моей врагини, на ее белое, запрокинутое в дурманном сне лицо с выступающими сквозь прозрачную кожу скулами, на тонкие белые руки и нежные бугорки груди, просвечивающие в вороте блузки, и им овладевало какое-то странное возбуждение.

— А отвезу ее в горы, — заявил он мне твердо. — Я — абрек, так называются на нашем языке беглые бандиты. У бандита должна быть подруга!

— Но ведь мы…

— Не спорь, женщина! Девчонка побудет со мной в горах, пока не пройдет время и я не получу сигнала от своих, что в Москве меня не ищут и мне можно спуститься в низину. Тогда у меня будут другие дела и заботы, и ты получишь ее обратно.

Мне яростно спорили — так, что даже пришлось остановить машину. А этого делать не стоило — на ночной дороге, вблизи таможенного поста, который, если бы мы не вели себя так подозрительно, мог бы пропустить наш автомобиль без всякого досмотра! Но эти кавказские мужчины всегда готовы отдать полжизни ради удовлетворения своих безумных страстей.

Николай еще продолжал что-то говорить мне, жестикулируя и отбивая ладонями такт по кожаной оплетке руля, а я поняла, что все кончено, едва только завидела две тени в военной форме, отделившиеся от таможенного поста и неспешно приближавшиеся к нам, поправляя на плече короткоствольные «калаши»…

* * *

…Когда я закончила слушать запись с Люськиным признанием — ее рвущийся голос умолк на полуслове, дальше на магнитофонной ленте пошел неясный, плохоразличимый шум, из которого можно было только понять, что ее уводили, — то подняла глаза на тех, кто был рядом, и только тогда поняла, что они оба держат меня за руки. Анжелика — за правую руку, следователь Алексей Федорович Бугаец — за левую.

Выражение глаз у них было одинаковое. В них была любовь и забота. То, в чем я нуждалась больше всего…

— Как видите, Вера, все закончилось хорошо, — сказал Алексей Федорович. — Мы справились за какие-то два часа: стоило нам только запросить в аэропорту, на какой рейс в Сочи была зарегистрирована пассажирка Анжелика Андросова, получить ответ, а потом предупредить все посты на дорогах Сочи и Абхазии… И дело сдвинулось. Преступников удалось задержать, а вашу дочь — освободить. К счастью, ей не успели причинить никакого вреда.

— Да, мама, все кончилось хорошо, — эхом отозвалась Лика.

Я повернула голову и долго-долго смотрела в ее глаза. Дочь, моя маленькая легкомысленная дочь, не выдержала этого взгляда. Опустила голову, стала ковырять носком ботинка сморщенный линолеум, лежавший на полу кабинета Алексея Бугайца.

— Лика… Дома поговорим, — сказала я устало.

— Не надо, мама. Я больше не буду!

— Она не будет, — ответственно подтвердил Алексей Федорович, вызвав на моих губах слабое подобие улыбки.

— А Ада? — вдруг вспомнила я. — Где Ада?!

Лика промолчала — она просто не поняла, о ком речь, а Алексей Федорович равнодушно подал плечами:

— Понятия не имею. Как только стало известно, что преступники задержаны, она встала и вышла из кабинета. Сказала, что дальше для нее будет уже неинтересно.

— Исчезла?

— Нет. Просто ушла.

— Исчезла… Исчезла из нашей жизни…

— Ну, не переживайте, Вера. Хотите, я займу ее место?

* * *

Алексей Федорович пошутил, но, оказывается, случаются на свете такие шутки, которые в скором времени меняют всю твою жизнь.

Вот уже год, как мы живем вместе — я, мой муж Алексей и Лика. Впервые за много лет в моем доме поселились тепло и покой. По вечерам по квартире распространяется упоительный запах пирогов (какое счастье, когда есть, для кого их печь!), а в вазочке на кухонном столе всегда стоит букетик каких-нибудь простеньких, но милых цветов.

Я счастлива. У меня есть настоящий дом и настоящая семья.