Созвездие Стрельца, или Слишком много женщин

– Это она, она! Ах, если б я знала! Не впустила бы ни за что! А и так впустила – только из-за Маргариточки…

– Людмила Витальевна, давайте по порядку. К вам домой приходила цыганка. Так?

Она кивнула, сделав одновременно глотательное движение.

– Вы впустили ее в дом. Так?

Женщина повторила тот же жест.

– Зачем? Чтобы она вам погадала?

Людмила Витальевна сделала отрицательный жест.

– А зачем?

– Я дум… – Голос у хозяйки дал петуха, она откашлялась и начала снова: – Я думала, это кто из Маргариточкиных родственников.

– Что-что?!

Вот тут уж пришел мой черед сесть на диван и таращить глаза на собеседницу. Цыганка, которая слоняется по домам, предлагая наивным хозяевам погадать, а на самом деле, как всем известно, просто высматривающая, где что плохо лежит, – родственница Маргариты Мурашко?! Было над чем подумать!

– Людмила Витальевна, а вы не того… вы хорошо себя чувствуете?

Она обиделась:

– Чего это?

– Нет, ну я просто – вы ничего не путаете? Ведь Рита совсем не похожа на цыганку! У нее же совсем русская внешность!

– А я тебе и не говорила, что она цыганка, эх ты, голова!

– А что вы говорили? Вы говорили, будто та цыганка, которая к вам приходила, Ритина родственница!

– Ну правильно, родственница. То есть я так подумала. Может, подумала.

– Да, но почему, почему?

– Да что почему? Если ты ее парень, если она тебя любит, то неужели не рассказала?

– Да про что, про что, про что рассказала-то?!

Людмила Витальевна неловко поерзала на диване.

– Ну как это… Может, я тогда и зря все это…

– Людмила Витальевна!

– Ну, ну.

– Про что Рита мне не рассказала?! Говорите же! Умоляю!

– Про что, про что… Ну, про то, что муж у нее..

– Му-ужж?!

– Про то, что муж у нее – цыган…

* * *

Ритина квартирная хозяйка Людмила Витальевна Приходько, сдававшая комнату не столько из нужды, сколько из желания, чтобы все то время, пока она находится в рейсах, за квартирой кто-то присматривал, была женщиной доброй и очень участливой.

Кроме того, она очень сентиментальна. Сериальные трагедии и страсти, которые ежевечерне передавали телевизионные каналы, трогали Людмилу Витальевну до глубины души.

Ее комната была постоянно завалена цветными дешевыми журналами и бульварными газетами, к которым женщина предъявляла только одно требование: в них обязательно должна быть напечатана любовная история, а лучше несколько. То же самое относилось и к афишам кинотеатров: одного слова «мелодрама» внизу названия фильма было достаточно, чтобы Людмила Витальевна рысцой неслась к кассе покупать билет.

За всем этим стояло не что иное, как страстное желание заполучить в свою жизнь как можно больше событий. Пятидесятилетняя Людмила Витальевна Приходько была одинокой старой девой, давно уже исчерпавшей надежды когда-нибудь устроить собственное семейное счастье. Одиночество и непристроенность тем не менее не сделали из этой женщины вздорной сварливой мизантропини – напротив, она живо интересовалась подробностями жизни молодых девиц и по мере сил участвовала в них вскрикиваниями, стонами, закатыванием глаз и бурными сочувственными рыданиями.

Поэтому история ее квартирантки Риты Мурашко, которая не так давно приехала в Москву поступать в институт из небольшого городка за Уралом, недолго оставалась для Людмилы Витальевны тайной за семью печатями.

А история была такая.

…Пять лет назад никто не предсказал бы Маргарите Мурашко печальную судьбу. Ее папа, Алексей Дмитриевич Мурашко, директор большого химического завода в далеком уральском городе, стал отцом в те годы, когда большинство мужчин уже заделываются дедушками, и обрушил на маленькую Риточку весь шквал своей запоздалой, слегка неуклюжей, но самой настоящей отцовской любви.

У Риточки уже в полтора года было столько игрушек, что старенькая няня, нанятая в помощь матери, со страхом проходила мимо шкафа в детской: она опасалась, что хлипкая защелка, сдерживающая напор содержимого шкафа, не выдержит, сорвется, и на согбенную спину старушки свалятся тонны кукол, кукольной посуды, мячей, машинок, домиков, зайцев, собачек, самокатов с велосипедами, железной дороги и прочего, прочего…

Конечно, любовь Алексея Дмитриевича к дочери не исчерпывалась тем, что он не ведал удержу в подарках. Солидный толстый мужчина, которого в небольшом городке знала каждая собака, вообще все свободное время проводил со своей ненаглядной Риточкой. Знакомые, имевшие доступ в дом Мурашко, не без примеси зависти рассказывали, как полный лысоватый человек в золотых очках по вечерам ползает на четвереньках по персидскому ковру в гостиной, протирая о ворс дорогие брюки, а крепенькая Риточка, заливаясь счастливым смехом, сидит у отца на спине и подгоняет «лошадку», стуча по отцовским бокам пухленькими ножками.