«Спартак» 100 лет: истории клуба

Вопрос в другом: возможен ли такой проект сейчас у нас – чтобы команды из второй части таблицы показывали атакующий футбол, от которого народ получал бы удовольствие и приходил на стадион? Мне повезло, что попал в «Фоджу», потому что игра команды была близка к игре «Спартака». Играли низом. Наш главный тренер Земан не практиковал длинные передачи, и у нас всегда рядом оказывался адресат для паса. Сейчас все боятся проиграть, потому что выгонят. Поэтому большинство играют в позиционной обороне. Земан же ничего и никого не боялся. Мне кажется, он вообще без эмоций. Сужу об этом по тому, как тренер разговаривал, как вел себя. Со мной Зденек пытался говорить по-русски – возможно, учил язык на родине, в Чехословакии. Но получалось у него очень плохо.

* * *

Как вообще состоялся переход из «Спартака»… Мне позвонили от президента Казильо, у которого был бизнес в Москве. Попросили о встрече. Она состоялась в гостинице «Международная», в офисе у Казильио. Там было сказано: «Хотим видеть вас в «Фодже» и уже переговорили со «Спартаком». Перешли к условиям личного контракта. «Сколько вы хотите?» – спросили меня. Хотели мы в то время немного. Но контракт заключили хороший. Если в «Спартаке» я получал 300 рублей, то в «Фодже» раз в 15 больше.

После переговоров в «Международной» меня вызвал Николай Петрович Старостин и сказал: «Игорь, предложений из Серии А много не бывает. Подумай». И сразу добавил: «Надо ехать». Поговаривали, что за меня Казильо заплатил «Спартаку» миллион долларов. Мне 22 года, я игрок сборной. Тогда это были нормальные деньги. Кто-то говорил, что заплатили десятью автомобилями «Фиат». Но, может, шутили так.

Перед отъездом в Италию накрыл стол в гостинице «Россия», пригласил всю команду. Был и Олег Иванович. Но там такая ситуация получилось… Если Старостин сказал мне уезжать, то Романцев… У него еще не было сильной позиции в «Спартаке» – Николай Петрович был главным в таких вопросах. А я думал, что Романцев в курсе того, что уезжаю. Там, на проводах в ресторане, пошел его проводить, поблагодарил, что ставил меня в состав даже после травмы, доверял. А Иваныч вдруг спросил, почему про уход я ничего не сказал ему раньше. Но и Старостин, и итальянцы уверяли, что все обговорили. И представить не мог, что главного тренера не поставили в известность. У меня из-за этого остался осадок.

* * *

Кто был явлением в «Спартаке», так это Бубнов, который уехал играть во Францию в 1989-м. Мы с Мостом (Александром Мостовым. – Прим. авт.), например, как-то сидели и слушали рассказ Бубы, как он станет тренером сборной. Он взрослый мужик, а нам по 17–18 лет. На «лекцию» к Бубнову попал еще Андрюха Митин. Буба рассказывал нам про чемпионат мира 1994 года, что в его команде я стану играть «десятку» на позиции «под нападающим», а Мост – левее. Потом Бубнов посмотрел на Митю и добавил: «Ладно, тебя я тоже на лавку возьму».

Бубнов и политинформацию мог нам провести. Кто-то рассказывал, что видел журнал «Коммунист», где он делал пометки на полях. У одной из статей про Ленина, например, красной ручкой на полях было написано: «Верно! Тысячу раз верно!»

А вообще-то комсоргом являлся Серега Родионов. Каждый месяц собирал с нас по 2 копейки – комсомольский взнос.

А к Андрюхе Митину, который был с нами на той лекции про чемпионат мира, Саня не очень хорошо относился, видимо, из-за этой истории. После игр нам приносили в раздевалку бутерброды. Сейчас командам обычно пиццу доставляют, но тогда ее не было. Так вот, Бубнов выходит из душа и видит, как Митин, просидевший в запасе, доедает последний бутерброд. И как закричит: «Ты что, жрать сюда приехал?!» После этого отношение Бубы к Мите испортилось.

Нет, Бубнов не любимец Бескова. Но Константин Иванович ему никогда не выговаривал. Еще на Федора Федоровича (Черенкова. – Прим. авт.) никогда не повышал голос. Может, и не за что было. Любимчиком как раз был Федор. А меня, 17-летнего, Бесков до слез довел. Он запрещал нападающему уходить из середины во фланг. Считал это глупым решением, его это бесило, и он хотел от таких действий избавиться. Дважды я так открылся в матче за дубль, игру которого Бесков просматривал. Он был не в настроении. Видит мои действия, командует: «Стоп, кто это?» Я дрожу. Бесков говорит: «А, Шалимов, молодой. Не надо так делать, «отвались от защитника в другую сторону, вполоборота». Через две минуты снова во фланг открываюсь. Бесков опять: «Кто это? Опять Шалимов?» И высказал мне все, что думает. Я в 17 лет реально заплакал, но запомнил, что туда бегать не надо.

* * *