Спартак

Как всякий культурный человек, Спартак был воплощением человеческого благородства. Враги Спартака, немало от него претерпевшие, и выразители их чувств, римские писатели, почти единодушно (редчайший случай в наших источниках) отмечают благородство, великодушие, храбрость — лучшие человеческие качества у Спартака. Спартак не объявлял себя царем, как Евн или Сальвий в Сицилии. Он был чужд корыстолюбия и накопления богатств, был бесстрашен и осмотрителен, умерен и справедлив. Он показал себя заботливым командиром и верным товарищем. Именно эти качества следует особо отметить как проявления лучших сторон рабов-тружеников, которым представители рабовладельческой идеологии отказывали даже в обычных человеческих качествах.

И еще один немаловажный аспект личности Спартака — его полководческое искусство. Римские авторы очень высоко оценивают военное искусство Спартака, которого иногда сравнивали с одним из самых талантливых полководцев древности — Ганнибалом. Фронтон, авторитетный оратор и преподаватель в Риме (II век н. э.), называет Спартака самым выдающимся полководцем из всех. Такие оценки в устах противников, конечно, заслуживают самого пристального внимания. И дело не только в общих оценках (хотя они базировались на громадной литературе, не дошедшей до нас!). Анализ военных действий и методов формирования повстанческой армии показывает несомненный полководческий талант Спартака. Из случайно сбежавшихся, не обученных военной дисциплине (нередко не признававших ее!) разношерстных контингентов, не имея денег, какой-либо базы для производства вооружения, создать боеспособную армию, вооружить ее и наносить тяжелые поражения знаменитой римской легионной пехоте мог только выдающийся полководец и организатор.

Спартак сформировал свою армию по принципу римской военной организации как самой лучшей для того времени. Но гениальность Спартака состояла еще и в том, что зорким взглядом он видел недостатки римской военной организации и внес в нее ряд усовершенствований. В частности, Спартак усилил роль кавалерии, увеличил значение легковооруженных частей, избавил армию от громоздких обозов, что сделало повстанческую армию более маневренной, способной к быстрым и неожиданным перемещениям, что не раз приводило спартаковцев к победам над более громоздкой легионной организацией. На высоком уровне была разведка повстанцев. Через два десятилетия именно Цезарь начал реформирование римской армии в этом же направлении. Не исключено, что Цезарь здесь использовал опыт рабского вождя, который выступал некоторым образом как предшественник Цезаря, как реформатор вооруженных сил.

Спартак показал себя великолепным тактиком, умело сочетающим нападение и оборону, военные ловушки и сокрушительные атаки. Он показал образцы умелого маневрирования. Оказавшись зажатым между двумя консульскими армиями в Пицене и попав в критическое положение, Спартак благодаря быстроте действий и введению в заблуждение своих противников сначала всей мощью сокрушает одного консула, затем другого. Он блестяще решил сложную задачу прорыва мощных оборонительных сооружений Красса в Брутии. В последнем сражении около Брундизия он повторяет маневр Александра Македонского при Иссе (333 год до н. э.).

Спартак, как настоящий полководец, понимал важность дисциплины и высокого морального духа рядовых воинов, доверия и близости между полководцем и рядовым воином. Вся его деятельность показывает, что он добился своих целей: он был близок своим воинам, и они, несмотря на отдельные эксцессы, соблюдали воинскую дисциплину в течение всех военных кампаний.

Предводителю такого сложного движения, каким было восстание рабов 74–71 годов до н. э., неизбежно приходилось решать не только военные, но и политические вопросы: отношение к различным политическим силам в Италии, в самом Риме, и в провинциях, с Митридатом, с пиратами, с населением завоеванных городов и деревень Италии. Нам очень плохо известна эта сторона деятельности Спартака. Здесь мы вступаем в область догадок. Но, насколько позволяют судить наши источники (например, сам маршрут движения повстанческой армии, отсутствие жалоб местных жителей на притеснения), Спартак умело решал и эти сложные проблемы.

Автор настоящей книги склоняется к мысли о наличии контактов Спартака — явных и тайных — с различными представителями римского политического мира до восстания и во время восстания. Представляется, однако, более справедливой точка зрения, распространенная в научной литературе, о практической невозможности таких сношений или по крайней мере о их минимальности. Отказ Красса вести переговоры со Спартаком характеризует в целом сугубо отрицательное отношение римской аристократии всех оттенков, включая оппозиционные круги, к переговорам с предводителем восставших рабов. Конфликт был слишком глубок, чтобы об этом могли забыть как римские аристократы всех политических оттенков, так и сами предводители восставших рабов.