Спартак — фракиец из племени медов

— Не слишком ли дерзко ты оправдываешься в гибели легиона, Помпедий Долабелла? По-твоему выходит, что и я бы их не спас? Так получается?

Долабелла предпочел притвориться, что не заметил в его словах еле сдерживаемого гнева и тихо ответил:

— Не трудно сейчас сделать меня виновником катастрофы. Но если бы ты был на моем месте... не знаю, что могло бы быть... и смог ли бы ты что-нибудь сделать... Фракийцы, неожиданно налетевшие на нас... это были не люди, это был вихрь, ураган, ломавший ветви и вырывавший деревья с корнем...

— Ты больше не мой военачальник.

Долабелла спросил:

— Следовательно... и ты больше не мой повелитель... Могу ли я тогда удалиться в свое имение в Лациуме?

— Можешь. И никогда больше не появляйся в Риме!

21.

Прошло около года. Римляне тщательно готовились к новому походу во Фракию. Они утвердили свое владычество над пеонцами, чтобы не последовало никаких неприятных неожиданностей с их стороны. И только тогда, заручившись поддержкой верных Риму фракийских вождей, вступили на землю медов. Первый римский лагерь был разбит вблизи Стримона, по обоим берегам одного из его крупных притоков. Римляне располагали месячным запасом овса и ржаных сухарей. Обеспеченные продовольствием и водой, воины, по-видимому, собирались надолго остаться здесь, что не сулило медам ничего хорошего. Нетрудно было предположить, что пришельцы намереваются создать здесь хорошо укрепленную базу, с которой будут посылать карательные отряды для усмирения этого неспокойного края, ибо, явившись на эту землю, они не ждали от ее жителей проявления добрых чувств.

На валу, окружавшем лагерный ров, в четырех углах были возведены наблюдательные башни, с которых днем местность далеко просматривалась. Ночью римляне выставляли секретные посты. Таким образом, неприятель не мог приблизиться к ним незамеченным.

Когда лагерь уже был построен, Мукапор с некоторым запозданием собрал военный совет, чтобы обсудить, как сделать присутствие римлян менее приятным. О взятии хорошо укрепленного лагеря не могло быть и речи.

После заседания совета Мукапор встретился со Спартаком наедине. Спартак сказал ему:

— Для начала нам нужны люди, которые умеют двигаться бесшумно.

Мукапор покрутил ус, раздумывая:

— Есть у нас, конечно, такие... Каждый, кто воровал кур или коней, знает, как к ним подбираться, чтобы ни писку, ни визгу...

— Если бы найти душ сто-двести...

— И тысяча найдется!

— Тогда нам хватит, чтобы покончить со всеми римскими секретными постами!

Пока римляне укрепляли свой лагерь, Спартак думал о таранах, которыми пользовались войска царя Митридата, когда надо было взять укрепленный город. Воины дотаскивали эти могучие сооружения до самых крепостных стен.

У фракийского войска не было таранов. Но их могли бы заменить десятиметровые лестницы, которые нижним концом закреплялись бы у края рва, а другим упирались бы в вершину насыпи. Двое держали бы лестницу внизу, чтобы она не раскачивалась, а несколько человек одновременно могли бы быстро взобраться на вал. Двухсот лестниц, приставленных к одной из стен, хватило бы для того, чтобы все войско медов за две-три минуты оказалось внутри лагеря.

Вокруг Стримона росло много верб и лип. Верхушки липовых стволов годились на продольные балки, а более тонкие вербовые ветви — на перекладины. За несколько дней можно было сделать нужное количество лестниц, ночью подвезти их на телегах поближе к лагерю, а там носильщики бесшумно доставят их прямо к месту.

К сожалению, план Спартака не удалось осуществить в точности так, как он был задуман. Ближайший часовой успел вскрикнуть перед тем, как ему перерезали горло. Сосед тихо спросил, что с ним. И, не получив ответа, спросил погромче.

Больше он уже не спрашивал, потому что и его обезвредили. Но и двух слов оказалось достаточно, чтобы дозорный с ближайшей башни подал сигнал тревоги, поднявший весь лагерь на ноги. Однако сигнал дозорного напомнил и нападающим, что нельзя больше мешкать. Они тут же, вместе с носильщиками стали приставлять лестницы к одной из стен насыпного вала. Римляне плотными рядами стояли перед четырьмя главными воротами. Мукапор послал против каждого из этих отрядов по сотне человек, чтобы криками и ревом отвлечь внимание римлян от стены, и осуществил нападение лишь с одной стороны.

В лагере зажгли факелы. В их свете ошарашенные легионеры видели, как скатываются с вершины насыпи и вступают в бой все новые и новые фракийские воины. Римские воины дрогнули, смешались. Центурионы попытались собрать их вокруг себя. И если бы меды хоть немного задержались, может быть, римляне заставили бы их отступить к захваченной стене. Но отряд Спартака, первым преодолевший насыпь, яростно вклинился в римские ряды. Несколько тысяч воинов, перепрыгнувших через ров, начали неистовую сечь. Наступила паника, которую никто уже не мог остановить.