«Спартак». Хроники возрождения». Книга вторая. 1977 год. Чистилище

Такой запомнилась Вагизу Хидиятуллину первая встреча команды с новым старшим тренером. Собственно, именно так очень скоро и стали величать за глаза Бескова – «Старший»: «Чуть позже, когда мы начали привыкать к его требованиям, манерам и привычкам, почувствовали, что он за человек, то как-то совершенно стихийно между собой вдруг начали величать его Старшим. Старший сказал… Старший считает… Старший убежден… Старший недоволен… Только так всегда говорили в „Спартаке“, обсуждая реакцию Бескова на то или иное событие. Говорили порой с раздражением, в сердцах, иногда с чем-то не соглашаясь. Но с неизменным в душе уважением к тренеру. Которому и мы, и команда обязаны всем…»342.

Воспоминания же Константина Ивановича от первой встречи с новой командой были не столь благостными: «Мое первое впечатление: команда „в разобранном состоянии“. Дисциплины никакой. Многие позволяют себе опаздывать к началу тренировки, упражнения выполняют небрежно, есть и нарушители спортивного режима. Не чувствовалось стремления играть на былом спартаковском уровне. Словом, эпитета „здоровый“ этот коллектив не заслуживал…»343.

Не по душе пришлись Бескову и некоторые испокон веку заведенные в «Спартаке» традиции: «Первый учебно-тренировочный сбор 1977 года был устроен в Сочи. Этот выезд, так сказать, „на пленэр“ меня, мягко говоря, удивил: многие спартаковцы явились на сбор с женами, Николай Петрович – со своей родней. Выяснилось, что они, по обыкновению, именно так выезжали на первые тренировки – на юг. Мне это было и непривычно, и непонятно, получался не учебно-тренировочный сбор, а какой-то междусобойчик, семейный пикничок, атмосфера которого отнюдь не способствовала интересам дела…»344.

Порядок этот был заведен, как вспоминал Евгений Ловчев, Николаем Петровичем Старостиным из соображений человеколюбия: «В 70-х годах, когда „Спартак“ отправлялся на длительные сборы в Сочи, Николай Петрович разрешал брать с собой жен. Потому что после первой недельки, когда футболисты не могут нормально сесть на унитаз (от нагрузок ноги просто не гнулись), наступает другая, физиологическая, потребность. Хочется, понимаете? Это как с алкоголем. Чем больше ты его футболистам запрещаешь, тем больше, даже отъявленным трезвенникам, хочется выпить. Так вот, понимая мужские потребности, Старостин разрешал женам приезжать на сборы…»345.

Сам же Николай Петрович, по свидетельству Сергея Шмитько, рассматривал сочинские сборы как единственный свой отпуск в течение года: «Когда-то я разговаривал с Николаем Петровичем Старостиным, и он меня удивил, сказав, что ни разу в жизни не уходил в отпуск. А было ему тогда уже почти восемьдесят, но он продолжал успешно работать на посту начальника команды московского „Спартака“, да еще в придачу в олимпийской Москве и на первом этапе отборочных игр чемпионата мира-82 вместе с Константином Ивановичем Бесковым возглавлял сборную СССР. „Отпуск мне заменяют весенние тренировочные сборы на Черноморском побережье“, – сказал он…»346.

Для привычного к динамовской дисциплине, сосредоточенного на работе Бескова, конечно, все это было в диковинку. Хотя, по словам Евгения Ловчева, роль жен футболистов Константин Иванович понимал отчетливо, даже когда-то пытался по-своему выстраивать с ними отношения: «Когда он работал в „Локомотиве“, в команде у него был женсовет. Я, заставший Бескова в „Спартаке“, просто не могу себе это представить – чтобы Константин Иванович да с женами игроков обсуждал дела команды. Потом, видимо, понял, что ни к чему хорошему это не приведет. И с женами говорить перестал, а с футболистами стал куда жестче…»347.

И присутствие женщин рядом с командой отвергал категорически. Исключение не делал даже для супруги Валерии Николаевны: «Он меня вообще на матчи за границу никогда не брал, называл такую практику „цыганским табором“. Как туристы ездили – в Карловы Вары, в Югославию. Но не на футбол. Это сейчас арендуют самолеты, которыми летят жены и другие родственники. А тогда время другое было…»348.

Любопытно, что в этом вопросе они полностью сходились с Валерием Лобановским. Из воспоминаний о Лобановском Григория Суркиса: «Был суеверен. Имел свой набор примет. Ни одну женщину в самолет не пускал. Исключение составляла моя мама. Однажды Валерий Васильевич взял жену на выезд, „Динамо“ проиграло, и он сказал: „Адочка, все. Больше летать не надо“…»349.