«Спартак». Хроники возрождения». Книга вторая. 1977 год. Чистилище

Динамовских корней Бескова Старостин принять не мог. И не принял. Анатолий Исаев, успевший поработать с Бесковым в 1977 году, вспоминал: «К слову, за ним в «Спартак» пришло много людей, ранее к красно-белым цветам отношения не имевших. И Чапай говорил мне: «Анатолий, нас окружают динамовцы!“…»383. Петр Шубин, пришедший в «Спартак» десятилетие спустя, припомнит другие слова Старостина: «Петр, он бело-синий! А мы – красно-белые! Это несочетаемо». Так что Бесков для него всегда оставался динамовцем. Отсюда конфликты…»384. Публично Николай Петрович называть Бескова динамовцем избегал. Лишь в книге «Футбол сквозь годы», увидевшей свет уже после известных событий 1988 года, у него вдруг прорвется: «Юрия Гаврилова Бесков знал как динамовец динамовца…»385.

И здесь надо отдать должное Константину Ивановичу. Через клубные предрассудки он переступил, динамовским происхождением внешне не кичился, хотя некоторые заведенные спартаковские порядки, как мы видели выше, и не принимал. Честно делал свою работу. А в августе 1977 года в интервью еженедельнику «Неделя» на прямой вопрос, как он, динамовец, чувствует себя в «Спартаке», ответит даже с некоторым вызовом: «Я профессиональный тренер. Никто ведь не удивляется, если режиссер переходит из одного театра в другой. Приняли нормально, отношения в команде нормальные. Общий принцип – дело прежде всего…»386.

Евгений Ловчев позже заметит, даже с некоторым осуждением, что «…Бесков не раз повторял фразу об отсутствии у себя постоянной клубной принадлежности. По-моему, он стал первым человеком в советском футболе, который заговорил о профессиональном статусе своего занятия…»387. Однако, по замечанию Льва Филатова, Константин Иванович вскоре сживется с новой командой, проникнется ее метафизикой: «Однажды он встретил меня под трибунами стадиона и прямо-таки напал: «Вы понимаете, какая это команда «Спартак»!» – «Кто же этого не знает», – пожал я плечами. «Нет, не все это знают, она же не имеет права играть кое-как, она должна быть вровень с киевским «Динамо», сколько у нее болельщиков!». Было это еще в то время, когда «Спартак» находился в первой лиге. И я понял, что Бесков вживается в свою новую роль…»388.

Хотя ревнители спартаковских традиций – не без влияния Старостина, конечно – продолжали видеть в нем, прежде всего, динамовца. Как вспоминал Бесков о начале своей работы: «Сапожник команды, не заметив меня поблизости, восклицал: «Вот ведь какой пришел динамовский вредитель: он вас и во вторую лигу выведет!..»389.

«Я видел, что Бесков не любит «Спартак». Это проявлялось во многих вещах…»390, – Ловчев и спустя десятилетия остается при своем мнении: «Бесков относился к «Спартаку» с пренебрежением. Я чувствовал это и в то время, когда он уже работал с командой. Когда мы по весне тренировались в манеже, на соседних полях занимались дети. А тренерами в школе были великие спартаковцы, олимпийские чемпионы – Огоньков, Тищенко. Как-то Огоньков вышел на тренировку, не переодеваясь – в цивильной одежде. Мальчишки с ним в «стенку» играли и били по воротам. И Бесков, глядя на это, отпускал весьма едкие реплики – об отношении к делу и т. д. Может, по существу он в чем-то и был прав, но интонация! Для меня это были кумиры, а для него – лишь детские тренеры…»391.

Бесков любил «Спартак» «…по-настоящему. Но к некоторым людям, которые в «Спартаке» мешали ему работать, он относился плохо…»392, – утверждала Валерия Николаевна, супруга Бескова. Человек, разумеется, пристрастный, как и Ловчев. Но можно ли не принимать во внимание еще одно наблюдение Льва Филатова, что Бесков, «…напрочь позабыв о многих голах, забитых им в свое время в ворота «спартачей», внушал всем встречным и поперечным (я это испытал на себе), что он отныне отвечает за команду исключительную, равной которой нет по успеху у зрителей и по тому значению, которое она имеет в советском футболе, словом, вербовал сторонников «Спартаку» и заодно себе самому, и был, как принято говорить в таких случаях, святее римского Папы…»393?..