Спартакилада.

Жалит мои губы своими, проникает в меня, нагло и безоговорочно, поглощает жадно. И я не отстаю. Целую так, что сейчас могу планету с оси подвинуть. А как же не целовать? Три тягучих года я вспоминала его вкус, а сейчас чувствую. Как же мне этого не хватало. Так какого черта, между нами, все время кто-то стоит? Какого черта, я спрашиваю?

Тороплюсь, куда и сама не знаю, сую под его рубашку руки и провожу ладонями по пояснице, не выдерживаю и немного задеваю ногтями его раскаленную кожу. Спартак вздрагивает и идет мурашками. Еле слышный стон пробивает его дыхание. Не останавливаюсь, глажу всю дрожащую поверхность спины, то ли просто трогаю, то ли царапаю, сама не понимаю. Понимаю одно, если перестану трогать, просто погибну.

Спартак подхватывает меня и сажает на широкий подоконник. Раздвигает мои ноги и становится между ними. Одной рукой поддерживает под спину, а второй, удерживает подбородок и заставляет на себя смотреть. Я не знаю, что происходит, изо всех сил цепляюсь за реальность происходящего, и не выдерживаю это дикого взгляда, а он все смотрит, не отрываясь.

— Не забыла. — рывками доходят слова. Видимо нашел, что искал в моих глазах, иначе не спросил бы.

— Не забыла. — выдыхаю задушено — Это сильнее меня.

И как только подтверждаю, он распахивает полы моей студийной хламиды и касается насквозь промокшего белья. Отодвигает трусики и проводит пальцами по влажной плоти. Опускает глаза вниз и смотрит на блестящие от влаги пальцы. Сглатывает. Поднимает их выше и показывает мне.

— И по-прежнему хочешь? — смотрит смешанно, жестко, даже зло, но одновременно ласково и даже трепетно. Только Архаров может проецировать такую бурю.

Тук-тук-тук, колотится сердце. Теперь сглатываю я, несколько раз подряд, горло перехватывает. Смотрю на пальцы, они сверкают, я вижу на них свое доказательство желания, просто смертельного желания.

— Да. — все, что говорю.

— Бляяядь … — сдавленно выдыхает он — Что мне делать, любимая моя? Ну?! Скажи мне!!! — снова опускает пальцы вниз и плотно прижимает.

Я только и могу, что впитывать его прикосновения. Вся энергетика, покрывающая нас, затягивает страшная воронка и мотает так сильно, что реальности почти нет. Все за гранью, за пределами.

— Не знаю. Просто я твоя сейчас. И все..

Спартак медленно кружит пальцами около раскаленной плоти, дразнит. Немного проникает и тут же вытаскивает. Он не вводит их полностью, изощренно пытает.

— Мстишь?…

— Почти…За то, что только сейчас. моя. а не всегда..

Развожу ноги шире, он на секунду прекращает движения, но потом вводит пальцы на всю длину. Ненормальная дрожь сотрясает все тело, прошивая мелкими иглами. Не понимаю, дышу или нет. Спартак находит ту самую точку, которая исступленно пульсирует, трепещет, и кружит около нее, интенсивно нажимает. Неосознанно хватаю его за плечи, словно только Спартак может удержать сейчас от того, чтобы не поехать умом, не двинуться, не сойти с ума. Ритм этих порочных движений такой пошлый, открыто сексуальный, местами грубый, но настолько необходимый, что меня пронизывает насквозь. Еще несколько резкий движений, и я обильно кончаю, заливая его руку своими соками.

Поднимаю взгляд на Архарова. Его грудь тяжело вздымается, густой и тяжелый взгляд, на дне которого отражается гнев и похоть-перекрестный огонь. Дышит со свистом. Все еще обнимает, держит, будто боится, что сейчас убегу, пропаду. А я уже никуда…

— Теперь я… Пусти.

Хочу его трогать. Ладони колет от нехватки ощущения. Хочу всего. Тянусь к губам и приникаю к ним. Сплетаемся языками. Обвиваю, оплетаю собой, льну, как кошка к хозяину в поисках ласки. Нетерпеливо отщелкиваю пряжку ремня и сую руки за пояс джинсов. Сжимаю твердый член через белье. Стон, хрип, дрожь.

— Лад…я…пффф…ох…бля….

Проникаю под ткань и глажу головку, крупную и напряженную. Но этого мало. Веду ладонью, немного сжимая и массирую по всей длине. Спартак задыхается и отпускает мое тело, ставит руки по обе стороны от меня и немного отклоняется. Не позволяю. Опускаю и вторую руку, беру член двумя руками и глажу везде, где достану. Но ведь не хватает же контакта за все это потерянное время, хочется больше.

Снова мало и я опускаюсь перед ним на колени. Поднимаю взгляд на Спартака и вижу его удивленные глаза, но он не останавливает. Цепенеет, но потом преодолев тень короткого замешательства, принимает мое желание. Чуть ниже стаскиваю штаны и обнажаю его. Такое впервые и хочу сделать все правильно. Обхватываю рукой и направляю себе в рот. Хочу протолкнуть как можно дальше.

И, как только, я это делаю, слышу сдавленное шипение и следом короткий приглушенный стон. Рука Спартака опускается мне на затылок и несильно сжимает.

— Лад, что ты….да твою ж мать…