Спартакилада.

Толкается навстречу моему жадному рту, но несильно, вновь бережет меня. А мне нравится. Нравится сжимать его, владеть его реакцией, чувствовать, как млеет от моей откровенной ласки и так принимает ее. Веду по всей длине губами и языком по поверхности, заглатываю. Рваное дыхание Спартака сопровождает меня все время, сигнализирует о его трепете и нетерпении. Он поддерживает мою голову и направляет.

— Дай я сам. Подвигаюсь…можно? Просто расслабься. — просит он.

Максимально отпускаю горло и Спарт начинает двигаться. Входит неглубоко, но быстро, так ему нравится. Встречаю его головку ударами своего языка. И от этого, его разносит еще больше. Становится больше, крупнее, тяжелее и буквально каменея всем телом, замедляет движения. Не даю отстраниться, не выпускаю. Я медленно и тщательно прохожусь основательно по нему, не хочу отпускать, интенсивно посасываю.

— Я сейчас. Прости…Не могууу….Прос… — и не успев договорить, бурно, долго и вязко кончает мне в рот.

Сглатываю все, ничего не остается. Не успев скинуть оргазм, Спартак поднимает меня с колен и притягивает к себе. Находит мой рот и впивается в губы. Долго иступлено целует. С трудом отрывается и смотрит пристально.

— Я скучал. — пауза — Лада, как же я скучал. — гладит по лицу, затапливает нежностью — А ты хоть немного вспоминала обо мне? — пытливо заглядывает в глаза.

Что мне сказать ему. Что три года не жила без него, думала каждый день о своей ошибке, что сказать?

Купаюсь в тепле его рук, вдыхаю аромат кожи, растворяюсь в нем. Делаю последний глубокий вдох и говорю на протяжном выдохе.

— Я тебя люблю. И тогда, и… Сейчас еще больше.

Короткий полувыдох Спартака разделяет нашу сегодняшнюю жизнь на до и после. Резко дернув меня на себя, он полосует словами.

— Если ты еще раз бросишь меня и сбежишь, я не знаю, что с тобой сделаю. Поняла? — ищет ответ — Думал, что сдохну без тебя. Пахал, как проклятый, только бы меньше думать о тебе. Не вышло. Я люблю тебя, Киратова, но видит Бог, не дай тебе судьба выкинуть еще что-то.

— Но…София? — больно даже имя произносить.

— Угу. Я ее прикрытие.

— В смысле?

— Она лесбиянка, а родители очень против. Мы знакомы давно, вот и разыграли представление.

— Кхм…У тебя по-другому не бывает.

Сдавленно смеемся. На секунду воцаряется пауза и Спартак, обрушивается абсолютная тишина, которую разбивает вопрос Архарова:

— Ты выйдешь за меня?

— Спрашиваешь. Все выходят, а я «выбегу». Когда в загс, хочешь сейчас пошли? Я готова.

Шучу, блин, вспоминаю дедов юморок. А что делать, меня трясет, как припадочную. Еще утром, я была в полном миноре, как все эти три года. А сейчас я счастлива.

— Выйдешь, да? Поверить не могу. — медленно произносит он — Сколько тебя знаю, ты всегда меня удивляешь.

Я умираю от близости его тела, все вернулось, все ощущения, тщательно скрываемые три года. Его невозможно не хотеть. А я желаю его так, что сейчас спалю все к чертям собачьим. Рядом с ним, одержима и ничего с этим не сделать.

— Хочешь, да? — шепчет он.

— А ты?

— Я затрахаю тебя до изнеможения, Лада. И здесь, и как только мы выйдем отсюда.

— Начинай. — провоцирую его.

Спартак сдергивает меня с подоконника и разворачивает к себе спиной. Его руки крепко сжимают, и он начинает гладить, как тогда в студии, только зеркала не хватает. Также отбрасывает мои волосы на одно плечо и впивается губами в шею. Как только влажный язык касается дрожащей кожи, меня разбивает, растаскивает на осколки. Откидываю голову ему на плечо. Прикусываю распухшие губы, сдерживаю стон. Меня раздирает от его прикосновений, растекаюсь по телу Спартака.

Его руки сминают грудь, зажимают и трут соски, которые стали болезненно чувствительными. Перекатывает, стискивает. Не выдерживаю, завожу руки назад и опускаю на расстегнутые штаны. Касаюсь раскаленного члена. Спартак толкается мне в руку. Слышу только огненной прерывистое дыхание.

Проводит по спине и, взяв за шею, наклоняет вперед. Ногой расталкивает мои, становится прямо между. Неспеша поднимает слои ткани этой долбаной туники, которая очень мешает и обнажает меня.

— Готова? — слышу низкий голос.

— Да. — все, что могу сказать.

А колотит так, что, если он сейчас не вставит, просто взорвет. Спарт гладит мои ягодицы, задевая пальцами между ног, еле касается, дразнит, ведет по внутренней стороне бедра почти до…и возвращается назад. Моя спина прогнута с изгибом вниз, на обозрение Архарова выставлено все, в мельчайших подробностях.

Дрожь Спартака передается мне в тройном размере, предоргазмическое состояние больше не способна выдерживать. Слегка поворачиваю голову, чтобы увидеть, понять, сколько еще терпеть этого инквизитора, но с львиным рыком Архаров входит в меня с размаху и замирает. Наполненность до краев. Даже слезы выкатываются из глаз. Разбухший член запечатывает плотно, с влажным звуком. Я теку. Только для него. Моего Архарова.

— Давай. — прошу его, потому что не могу больше.

— Держись.