Спартакилада.

Упираюсь руками в подоконник и принимаю размахи моего будущего мужа. Ловлю каждый удар и тут же его отбиваю назад. Не проходящее, ноющее чувство внизу живота отпускает, и накрывает другое. Спарт насаживает меня голодно, по-звериному, сопровождает все такими же звуками.

Все сейчас сосредоточено именно там, в месте нашего соединения, слишком долго…слишком долго не были вместе. Весь организм обезвожен, только там влажно и горячо. Прогибаюсь еще сильнее, чтобы он вошел еще глубже, даю полную свободу действий. От его размахов нахожусь в полуотключке, но все же слышу протяжный стон Спартака и чувствую глубокую серию ударов. Не спрашивая, кончает в меня, много, бурно, сильно пульсируя и сокращаясь. Принимаю все его семя. Безоговорочно.

45

— Ганс, пошел на хер, и не подкатывай больше к Ладке с такими вопросами. — задвигаю Русу гневно.

Величанский заводит глаза вверх и в бессильном жесте качает головой.

— Ты понимаешь, что «Бьюти» готовы за ее локальные сессии платить бешеные бабки? А тут еще и за такую! Она заработает больше, чем все, которые там всю жизнь снимаются. А у Лады это только вторая и они столько предлагают! — сотрясает он воздух.

— У нас и так достаточно денег. — парирую я.

— Их много не бывает, тем более дом собрались по больше покупать.

Сколопендра, бля, вот назойливый родственничек. Чтоб его!

— Ганс, твою мать. Шестой месяц! Я и так на нее не дышу, а ты хочешь заставить работать. Сказал нет. Это все.

— Короче, есть два дня до окончательного ответа. Я погнал. Своих надо отвезти еще по делам.

— Угу. Давай.

Как только проводил Ганса, иду готовить для моей малышки завтрак. Сейчас она проснется. Должна уже скоро.

Шестой месяц. Как только появляется возможность, раньше прихожу с работы. Стараюсь быть с ней больше времени. Подобрал себе приличного заместителя, со схожими взглядами, манерой управления, теперь со спокойной совестью поддерживаю жену. Смешная, ходит осторожно, поддерживает округлившийся животик. Умница моя.

Ради ее спокойствия со всеми родственниками установлен мир, дружба, жвачка! Все недоразумения выяснены, прекращены и улажены. Ради нее! Я готов на все меры, только бы Лада была счастлива.

Завариваю ее любимую овсянку на молоке, добавляю сахар. Так, что еще. Фрукты. Режу кусочками мягкую, истекающую соком грушу, крупное зеленое яблоко, бросаю разбухший и мягкий изюм. Все тщательно перемешиваю и накрываю сверху тарелкой, чтобы не остыло. Подумав, еще закутываю в полотенце, вдруг поспит по дольше, а разогревать не хочу, надо, чтобы съела кашу первичной готовки.

Сам обхожусь кофе. Расположившись в гостиной, беру ноут, чтобы поработать. Бегло просматриваю документы, где-то вношу правки. Нечаянно нажимаю на кнопку и на весь экран вспыхивает наше свадебное фото.

Лада здесь такая красивая. Мое лицо растягивает счастливая и безшабашная улыбка. Наш день. Один из лучших.

Вспоминаю…

***

— Спартак. Здравствуй. Это Киратов.

— Я узнал вас. Добрый день.

— Звоню принести извинения.

— Неожиданно.

— Кхм. — пауза — Я умею признавать ошибки, хоть и поздно.

Егор Адамович говорил долго и суть сводилась к тому, что Ладу они увезли, но потом, когда вскрылись все детали происходящего, она перестала с ними общаться и съехала от них. Избегала. Потребовалось долгое время, чтобы прийти в себя. Они, конечно, не напирали, понимали, что сделали неправильно. Ошибки свои признали, гипер-опеку уменьшили, но дочь стала дозирована во всех аспектах.

Единственный момент, когда она оживала, по словам Киратова, когда прилетал Ганс. Даже смеялась. Возилась с его сыном, гуляла, заботилась, пока они с Ольгой пропадали на переговорах. Родители беспокоятся. А я не беспокоился…Слушал его тогда, сжав зубы настолько, что чуть не раскрошил челюсть. Злился.

— И еще, там Тео нарисовался, ходит около нее, слюнями забрызгивает, но я тут пробил кое-что. Его больше наши счета интересуют, поэтому, думаю, справишься, решишь, что надо делать.

А вот это охренеть какая новость была. Тео. Что за злоебучее имя? Охраной счетов Киратов пусть сам занимается, а вот этот Теодор, или как там его?

— Понял. Спасибо.

Киратов прощается и кладет трубку.

Минут десять сижу и топчу тяжелыми сапогами бешеную злость. Она что, спит с ним? Какой-то слизняк трогает ее, пытается пристроить свой член? А она, что соглашается? Пиздец тебе, Киратова. Я живу, как монах эти уебанские три года и ничего. Моя работа-вот мой секс. Правда, иногда так накрывало, что это был адовый пиздец. Просто хреначил самый высокий дан по этому самому пиздецу. Но ничего, не сдох ведь. А она с Тео, коза, блядь.

Отхлестать бы ее по заднице. Вот этих воспоминаний мне как раз и не хватало. Перед глазами возникает ее обнаженное тело и член так болезненно дергается в штанах, что приходится сжать рукой, чтобы ослабить судорогу. Вылейте на меня кто-нибудь ледяной воды. Это невозможно терпеть. Адский ад, сука…