Спасать или спасаться? Как избавитьcя от желания постоянно опекать других и начать думать о себе

Мадлен всегда чувствовала себя более ответственной за выживание Мэнни, чем за свое собственное. Пока она концентрировалась на Мэнни – на его пассивности, его нерешительности, его проблемах с алкоголем – она фокусировала всю свою энергию на изобретении решений для него, или для «них», и ей никогда не приходилось заглядывать внутрь самой себя. Именно поэтому Мадлен потребовалось 22 года, чтобы сообразить, что, если все так и будет продолжаться, ее жизнь пройдет мимо. Она окончит свою жизнь, так ее и не прожив.

С восемнадцати до сорока лет – в те годы, когда людям положено созревать, расти и познавать мир, – Мадлен Борофф ждала. Она притворялась перед самой собой, что жизнь – не то, что происходит с ней сейчас, что вскоре ее муж возьмет себя в руки, и что однажды она будет вольна жить собственной жизнью – умиротворенной и творческой. За 22 года она так и не смогла найти в себе силы и смелость на разоблачение лжи и поэтому все время поворачивалась спиной к истине.

Все эти описания могут показаться драматичными, но глобально история Мадлен не так уж необычна. Соглашательство, которое она демонстрировала, очевидная неспособность выпутаться (или даже подумать о том, что надо бы выпутаться) из крайне изнурительных отношений, – все эти признаки беспомощности характерны для психологически зависимых женщин (5).

Почему мы так поступаем с собой? Почему мы чувствуем себя настолько неуверенными и ранимыми, что не желаем заняться самым главным делом – жить своей жизнью? Почему, доказав, что мы сильны и талантливы – уже тем фактом, что многие из нас вынесли и пережили то, что они вынесли и пережили, – мы не можем поверить в себя? Почему, став экспертами в заботе обо всех остальных, мы сомневаемся в своей способности позаботиться о самих себе? Что это с нами такое?

Многие из нас научились этому, когда были детьми, когда кто-то очень важный для нас оказался не способным дарить нам любовь, одобрение и эмоциональную защищенность, которые нам так нужны. Поэтому мы справлялись со своей жизнью, как могли, отчаянно ища то, что никогда не получали. Некоторые из нас до сих пор бьются головой о стену, пытаясь добиться этой любви от людей, которые – так же как некогда мать или отец – не способны дать то, что нам нужно. Цикл повторяется до тех пор, пока не будет прерван или остановлен. Это называется незавершенным делом.

Может быть, нас научили не доверять самим себе. Так случается, когда у нас появляется некое чувство, а нам говорят, что это чувство неправильное или неприемлемое. Или когда мы протестуем против лжи или непоследовательности, а нам говорят, что мы сошли с ума. Мы теряем веру в ту глубинную, важную часть самих себя, которая переживает чувства, чует истину и обладает уверенностью в своей способности справляться с жизненными ситуациями.

Довольно скоро мы начинаем верить в то, что нам говорят о нас самих – что мы никчемные, больные на голову, что нам нельзя доверять. Мы смотрим на окружающих нас людей – порой больных, ненормальных, не контролирующих себя – и думаем: «С ними все в порядке. Должно быть, это так. Они мне так сказали. Значит, дело во мне. Должно быть, во мне что-то фундаментально неправильно». Мы машем на себя рукой и теряем веру в свою способность позаботиться о себе.

Некоторых женщин учили быть зависимыми. Они научились центрировать свою жизнь вокруг других людей и заботиться. Несмотря на успехи феминистского движения, многие женщины в глубине души боятся быть одни (6). Многие люди, не только женщины, боятся быть одни и заботиться о себе. Это часть человеческой натуры.