Спасать или спасаться? Как избавитьcя от желания постоянно опекать других и начать думать о себе

Ее отец ушел из семьи, когда ей было пять лет. Бо́льшую часть этих пяти лет он провел в состоянии алкогольного опьянения. Хотя они жили в одном городе, она редко видела отца после того, как он ушел. Он навещал ее несколько раз после того, как ее мать развелась с ним, но в этих отношениях не было тепла.

Взрослея, она время от времени звонила отцу, чтобы рассказать о важных событиях в своей жизни: об окончании школы, замужестве, рождении первого ребенка, новом замужестве, второй беременности. Всякий раз когда она звонила, отец разговаривал с ней минут пять, говорил, что надо как-нибудь встретиться, потом вешал трубку.

Она сказала, что не чувствовала особой обиды или гнева; этого она от него и ждала. Отец никогда не заботился о ней. И не стал бы заботиться. Он не участвовал в их отношениях. От него не исходило ничего, даже любви. Но это был факт жизни, и он не особенно ее расстраивал. Она искренне думала, что примирилась с алкоголизмом отца и научилась с ним справляться. Эти отношения длились таким образом годами. Ее отношения с алкоголиками длились годами…

Однажды вечером, когда она была в самом разгаре своего второго разводного процесса, зазвонил телефон. Это был ее отец. Он позвонил ей впервые за всю жизнь. Потом она говорила, что сердце едва не выпрыгнуло у нее из груди. Отец спросил, как дела у нее и ее семьи – вопрос, которого он обычно избегал. И когда она раздумывала, стоит ли рассказать ему о новом разводе (ей хотелось это сделать; ей всегда хотелось поплакаться, и чтобы отец ее утешил), он начал жаловаться, что его заперли в психиатрической клинике, что у него нет никаких прав, что это несправедливо. Под конец спросил, не может ли она как-нибудь ему помочь. Она быстро свернула разговор, повесила трубку, села на пол и завыла.

– Помню, как и сидела на полу и вопила: «Ты никогда не заботился обо мне! Никогда! А теперь я тебе понадобилась. Я всего один раз позволила себе нуждаться в тебе, а тебя не было. И вместо этого ты хочешь, чтобы я позаботилась о тебе!»

– Перестав плакать, я ощутила странное умиротворение, – говорила она. – Думаю, я впервые позволила себе скорбеть по своему отцу или гневаться на него. В течение следующих нескольких недель я начала понимать – по-настоящему понимать. Конечно, он никогда обо мне не заботился. Он был алкоголиком. Он никогда не заботился ни о ком, включая самого себя. Я также начала сознавать, что в душе я чувствовала себя нелюбимой. Очень нелюбимой. Где-то в глубине души я поддерживала фантазию о том, что у меня есть любящий отец, который отдалился от меня – отверг меня, – потому что я недостаточно хороша. Потому что во мне есть нечто неправильное. Теперь же я познала истину. Это не я была нелюбимой. Это не я все портила, хотя и знала, что у меня есть проблемы. Дело было в нем.

– После этого что-то случилось со мной, – продолжала она. – Мне больше не нужно, чтобы меня любил алкоголик. И эта истина по-настоящему меня освободила.