Спасатели и гробовщики Владимира Путина

Но — по порядку. Вот с чего книга начинается: «Объявление войны (имеется в ввиду выступление по радио наркома иностранных дел В.М. Молотова 22 июня 41 года. — В.Б.) я и, кажется, большинство(!) обывателей встретили не то чтобы равнодушно, но как-то отчужденно. Послушали радио, поговорили…». Вы подумайте, над страной нависла смертельная угроза, уже разносят повестки военкоматов, а ему — «отчужденно»! И только. Для антисоветчика отчуждение от народной беды вообще-то закономерно, но он, антисоветчик, не имеет права отождествлять себя с большинством народа, у которого в тот день от той речи сердце оборвалось. Есть же замечательные фотографии: советские люди слушает выступление Молотова. Какие лица!.. Что на них написано!..

Тут вспоминается другой антисоветчик более крупной весовой категории — Солженицын. Вот как он изображал в своем давно забытом «Архипелаге» отношение народа к другой речи тех роковых дней — к великой речи Сталина: «В одном селе Рязанской области 3 июля 1941 собрались мужики близ кузни и слушали по репродуктору речь Сталина. И как только доселе железный и такой неумолимый к русским крестьянским слезам сблажил растерянный и полуплачущий батька: «Братья и сестры!..» — один мужик ответил черной бумажной глотке: «А-а-а, б…дь, а вот не хотел?» — и показал репродуктору излюбленный грубый русский жест, когда секут руку по локоть и ею покачивают. И зароготали мужики».

Ах, как живописно. Однако, во-первых, повесить репродуктор около кузницы, которые всегда бывали на окраине деревни, на околице, и где постоянный грохот, мог только человек, никогда в русской деревне не бывавший. Радио ставили у сельсовета, у правления колхоза или на площади, если она была в деревне. Не зная такие обыденные вещи, где ж ему было знать непростую душу русского мужика.

А вообще-то такое село с такими мужиками, как не трудно догадаться, находилось вовсе не в Рязанской области, а в черепной коробке сочинителя. И потому его сообразительная вдова, готовя по указанию президента Путина эту книжечку покойного супруга для детского чтения, выбросила из текста все село вместе со всеми картонными мужиками. Ну, в самом деле! Ведь все мужики всех сел, деревень и городов страны, все, кроме идиотов, понимали, что пришла великая беда, надо спасать родину, и не кому другому, а им, и если еще не пришла, завтра придет повестка из военкомата. Потому слушали они речь Сталина, как и вся страна, с великим вниманием. Да и самые лютые антисоветчики — тоже, ибо одни из них, самые тупые, надеялись, что немцы придут и вручат им власть, другие мечтали перебежать к ним. Впрочем, надеялись на Гитлера не только тупые. Разве Михаил Осоргин тупой? Да ведь и Минкина с Гусевым, до сих пор сожалеющих на страницах «Московского комсомольца» о том, что Сталин перед майским праздником в 1945-м году заставил Гитлера пустить себе пулю в лоб, а не Гитлер — Сталина, и не в 1945-м, а еще в 1941-м, — ведь и этих дружбанов тупыми не назовешь. Жизнь многолика…

Но, несмотря на его отчужденность, смотрите-ка, что пишет этот Никулин о первых днях войны: «Мы ожидали скорых побед нашей армии».

Кто ожидал? Как разумные люди могли ожидать, если на их глазах немцы в кратчайший срок распотрошили всю Европу? А сейчас каждый день публиковались сводки Совинформбюро, с каждым днем все тревожней? С другой стороны, хотя сам Никулин не мог это видеть и знать, но он пишет, что на фронте все было из рук вон плохо: ни опытных командиров, ни хорошего оружия в достатке, ни боеприпасов, как полагается, да еще «в бой шли необученные новобранцы…».

Если все так и ему известно, что именно так, то откуда же взялось ожидание скорых побед? Ум врастопырку. Ясно же, что все это ему кто-то наплел, или он прочитал где-то уже после войны, и вот изображает как личные достоверные воспоминания. Да еще издевательски добавил: «Так ковалась наша победа». И не соображает, что квакает из лужи.

* * *

Никулин продолжает глумиться: «Ожидали скорых побед, ведь наша армия непобедимая и лучшая в мире, как писали газеты».

И правильно писали-то! — они с Пиотровским и этого сообразить не могут! Армия ни одной европейской страны не смогла оказать немцам хоть сколько-нибудь длительного и достойного сопротивления. Поляков немцы разнесли в две-три недели. О Бельгии, Голландии и говорить нечего. И даже объединенные силы Франции и Англии, которые сами объявили войну Германии и имели после этого не только восемь месяцев для подготовки отпора, но и существенное превосходство сил, были разбиты в считанные 5–6 недель. А Красная Армия пришла в Берлин! Есть разница? Пришла и спасла всех этих цивилизантов. Так чего ж художественные доктора-профессора ухмылялись и зубы скалили по адресу нашей армии да еще и наших газет? Или им так и не известно, чем закончилась война? Сообщаем: нашей великой Победой! Поэтому глумление тут не над Красной Армией, а персонально над самими собой — над Никулиным в могиле и над Пиотровским и Замшевым в кабинетах.