Спасение души несчастного. Том 1

Долго наблюдать из тени не вышло. Не так далеко, прямо из-за охваченных огнем восточных ворот, показались фигуры людей. Это были отнюдь не солдаты столицы Лунъюань. Заметить их было не так уж сложно, да они особо и не скрывались. Забавляя друг друга, кто драматичнее выкрикнет слова наследницы «Отец! Отец!», неизвестные окружили Мэн Чао и Луань Ай. Это были последователи культа Хоцзучжоу. Внезапный удар они навряд ли могли нанести, так как остановились в стороне, и все же ситуация побуждала У Чана к действиям. В воздухе раздался голос Мэн Чао:

– Хосунъя![102]

Он встал с колен и что-то в небе отреагировало на его зов. Черные от копоти светила вспыхнули кровавым заревом, как от пожара, воздух стал сухим, и нечто пылающее понеслось прямо на Мэн Чао. Неужели враг нанес свой удар первым? У Чан бросился на помощь.

Нечто действительно попало в Мэн Чао. Его правое предплечье буквально пылало, огонь разъедал одежды и пробирался по коже вверх. Не успев ничего обдумать, У Чан схватился за руку товарища, чтобы потушить, но тут же с криком ее отпустил. Жар был словно от раскаленного металла. Обожженные ладони У Чана молниеносно покрылись волдырями. А вот Мэн Чао пламя совершенно не доставляло никакой боли.

В суматохе У Чан не заметил, как у приятеля появился длинный лук. Изогнутое оружие было охвачено огнем, как и рука хозяина.

Мэн Чао скомандовал:

– Защищай главенствующую госпожу!

Но с чего вдруг она – главенствующая? Размышлять долго не пришлось. Плачущая над хладным телом отца Луань Ай более не наследница. С того момента, как сердце ее отца перестало биться, она вынужденно взяла на себя роль главенствующей. Старшая госпожа, чей титул в свое время перешел мужу – владыке Востока, а теперь был передан дочери, не в состоянии хоть чем-то помочь ни своему народу, ни своим родным. Прикованная к кровати, она мало чем отличается от погибшего Луань Фэнхуа. Различие было лишь одно – у первой на лице запечатлелось многолетнее умиротворение, у второго – застывший ошеломленный взгляд страдальца.

– Старший последователь, каков будет ваш приказ? Хозяин не давал четких указаний, что делать с наследницей Востока.

Один из толпы последователей вышел в центр и без доли сомнения произнес:

– Мы не можем вернуться, не выполнив задания. Раз не нашли Двухсотлетнюю Хризантему, то сорвем этот юный цветок!

Услышав эти слова, У Чан заслонил собой девушку. Ему пришлось перешагнуть через тело усопшего владыки, и только тогда Луань Ай, подняв мокрое от слез лицо с выражением полной растерянности, заметила его. Изящный облик дивной восточной красавицы исчез вместе с некогда нежным персиковым цветом кожи и беспечным блеском в ее светлых глазах. Теперь ее лицо выглядело неприметно, даже болезненно: от сильных чувств его покрывали мелкие борозды, вдобавок оно все было перепачкано грязью и чужой кровью. Заприметив такую среди большой толпы – охваченную трагедией и громким безразборным плачем, – с ходу и не поймешь, что это та самая кроткая птичка Луань Ай. У Чан не мог более смотреть на нее и опустил взгляд.

Наследница, не выпуская руки отца, подползла и схватила У Чана за подол, но так ничего внятно и не произнесла. Горечь умоляющего взора подсказала У Чану, чего именно она желала: бедняжка была охвачена мыслью, что отцу еще можно было помочь, и спасение и впрямь прибыло. Однако любой тут был бы беспомощен: тело погибшего уже стало иссиня-бледным, а большое количество крови на земле свидетельствовало о том, что мучительная смерть произошла довольно давно. Оттого лицо У Чана наполнилось сожалением, и Луань Ай сильнее расплакалась, свесив голову. Вдруг среди ее всхлипов послышались слова:

– Он ценил свой народ… больше собственной жизни. Восхищался умом и великолепием своей супруги… сильнее, чем прирученная человеком птица свободным полетом. Лелеял дочь, – тон голоса Луань Ай с каждым словом становился громче. – Лишь по ее глупой просьбе мог влезть на стену, спасая выпавшего из гнезда птенца… Лишь по ее пустым переживаниям мог поломать копья голыми руками, защищая невинного… Лишь по одному ее рассказу мог не побояться поранить пальцы, вышивая сложное соцветие, что той приснилось в детстве! – в конце концов она прокричала: – Разве такой благодетельный и преданный человек, как мой отец, достоин такой участи? Почему вы не хотите ему помочь?!

– Не говорите так, – слыша ее слова, Мэн Чао всеми силами старался совладать со своими чувствами. Он выставил полыхающий лук, натянул тетиву и резко отпустил ее, целясь в небо. В толпе последователей культа Хоцзучжоу сначала проскочил смешок, а затем самозабвенный гогот заполнил пространство – Мэн Чао не вложил стрелу в тетиву и, как казалось хохочущему сброду, стрелял воздухом.

– Ай-я-я, растяпа…

– Мы здесь, перед тобой, ха-ха…

– Небеса-то тебе что сделали, что ты стреляешь в них?