Спаси моего сына

Распахиваю дверь и вместо Саши вижу перед собой Верниковского. Тут же хочется сказать что-нибудь ядовитое, но это желание исчезает, когда слышу:

– Марка Света забрала. Я пока не знаю, где он. Но спасти его можешь только ты…

Опять… как будто мне мало было того, что уже пережила. Ну почему от меня просто нельзя отстать и больше никогда не появляться в поле моего зрения?

– Верниковский, ты совсем ку-ку?

Эти слова произносит Юлька, но они в точности отражают то, что хочется спросить у Дани.

Он мельком проходится взглядом по моей подруге, которая встала рядом со мной, видимо, чтобы дать ему понять, что я не одна. Снова переводит взгляд на меня.

– Пожалуйста, Соня… – произносит на выдохе. – Я клянусь, что это будет последний раз, когда тебя о чём-то прошу.

– Последний раз, да и то, который дала тебе авансом, уже был, Дань. Сейчас извини. Заяви в полицию, пусть ищут.

– Я уже звонил. Ребёнок с матерью. Состава преступления нет.

– Соври, что он в опасности.

– Соврал. Спросили, в какой?

– И что ответил?

Верниковский криво усмехается. Во взгляде то, что уже видела – страх. Но теперь он помножен на тысячу.

– Что его мать – одна сплошная опасность.

Почти с минуту мы молчим. Все трое. Перспектива сделать то, что просит Верниковский, и потребовать, чтобы он вообще больше не появлялся на орбите моей жизни, очень заманчива. Но во всём этом есть что-то… странное.

– Если мне снова нужно спать лечь и посмотреть, где твой сын – то прости. По заказу это не работает.

Пожимаю плечами, делая вид, что совершенно равнодушна к происходящему. Но приходится раз за разом отгонять от себя картинки того, как маленький Марк попал из счастливой жизни, которой жил последнее время, в тот ад, что окружал его остальные шесть лет. А может, и не ад это был вовсе, и сын Дани счастлив, что вновь увидел маму?

– Нет, всё гораздо… проще.

Слова звучат глухо, Верниковский откашливается, и я вижу, как судорожно он подбирает слова.

– Морозова, перестань уже свои расспросы! – шипит Юлька. – Ты с ума вообще сошла? Пусть он сам решает свои проблемы! Как наделал их, так пусть и решает!

Перевожу взгляд на подругу. Она права, чёрт бы всё побрал. Но мне становится любопытно, что там такого простого углядел Даня?

– Говори, чем могу помочь, – произношу устало, но прежде чем Верниковский начнёт свой рассказ, вскидываю руку: – Правда, учти, что это не значит, будто я готова бежать с тобой на спасение Марка хоть на край света.

Даня кивает, на мгновение прикрывает веки. А потом выдаёт, будто в омут с головой кидается. Ну, или меня туда сбрасывает:

– Света готова отдать Марка. Забрать его сможешь только ты. В обмен на деньги. Она, видимо, поняла, что ей ничего не светит. Или я по суду сына заберу, или его с ней оставят под алименты, которые могут быть очень небольшими.

Тирада закончена. Мы смотрим на Верниковского удивлённо. И я, и Юлька. Потому что непонятным из всего сказанного остаётся ровно девяносто девять процентов.

– Эм… Эта «девка», конечно, весьма продуманная, если исходить из того, что знаю… Но причём тут я, Дань?

– Это её условие.

– Так…

Я отхожу вглубь квартиры. Верниковский следует за мной. Опускаюсь на стул в кухне, слышу, как закрывается входная дверь – видимо, её заперла Юлька. Правильно, так спокойнее.

– Давай по порядку, Дань. – Фразу произношу со смешком, которого сдержать не удаётся. – Света забрала Марка потому что поняла, что в случае суда она заведомо проиграет при любом раскладе? – задаю первый вопрос.

– Да. И сейчас выставила свои условия.

– Она вернёт Марка в обмен на деньги, но передать эти деньги должна я?

– Да.

– Почему?

– Я не знаю, Сонь.

Так, прекрасно. Он ничего не знает, но примчался ко мне.

– Что тебе мешает оставить сейчас Марка у неё, а потом через суд его забрать?

Спрашиваю, а сама уже отчётливо понимаю, что именно. Каждый день – да даже каждый час – который ребёнок проведёт в таких условиях – это ужас. И от ужаса этого мороз по коже, даже если к этому малышу я не имею ни малейшего отношения.

– Всё может затянуться надолго. Я не знаю, что она будет делать с Марком. В каких условиях он будет жить. Станет ли Света его кормить. Я вообще ничего не знаю, Сонь.

Верниковский произносит эти слова помертвевшим голосом. Чёрт побери, а ведь из него получился отличный отец. Жаль только, что ребёнка ему родила другая. Хотя, я вру. Мне уже не жаль.

– Окей. Значит, Света говорит тебе, где она спрятала Марка. Мы туда едем. Я передаю деньги и забираю твоего сына. На этом всё?

– Надеюсь, да.

– Хм.

Это хмыкает Юлька. Она стоит чуть поодаль, сложив руки на груди.

– Говори, Юль, – выдыхаю, мысленно готовясь к тому, через что мне всё же придётся пройти. Даже адреналин в венах вскипать начинает, хотя и кажется, что с момента признания Верниковского во второй семье я наполовину мертва.

– Какие гарантии есть у Сони, что всё это не повторится? Что Света твоя не заберёт Марка снова и ты опять не прискачешь к ней смиренным козликом? – цедит подруга.

– Я уеду. С Марком.

Даня вдруг подаётся ко мне. Приходится отшатнуться. Чужой человек вторгся в моё личное пространство – вот, что чувствую. Ничего кроме.