Спаси моего сына

Мне совсем не хочется, чтобы Верниковский интерпретировал эти слова по-своему. Перенёс на нашу с ним семейную недожизнь, в которой барахтались с того момента, как я узнала про вторую семью. Желается же мне совсем другого – пусть Даня чувствует то же, что и я в данный момент. С оттенком лёгкой грусти, но всё же – облегчение.

Впрочем, через мгновение слышу совсем не то, чего ожидаю.

– Да. Он приедет. Утром сегодня мы с ним созванивались. Он сказал, что будет на суде.

Это – удар в солнечное сплетение. В самое средоточие нервных окончаний, от которых по всему телу разносится что-то сродни боли. Но это не она. Это какое-то дикое разочарование. Отсутствие кислорода. Невозможность сделать вдох.

Чего мне стоит не показать, что чувствую на самом деле – знает только вселенная.

– А… ну вот и отлично, – говорю глухо, растягивая губы в насквозь фальшивой улыбке.

– Тебя может до дома подкинуть? – доносится до меня едва слышный голос, словно через толщу воды.

– Неа. Мне ещё Руфи нужно поесть купить. Пока, Дань.

Я ухожу, а у меня всё внутри сжимается. Развернуться бы сейчас, к Верниковскому вернуться и попросить у него телефон. Набрать на нём номер Дарьялова, спросить, что вообще происходит? Почему сейчас всё именно так и как мне воспринимать эту новую действительность, к которой я напрочь не готова? Почему он звонит моему бывшему мужу, а я не удостоена даже весточки, всё ли с ним в порядке?

Но я этого не делаю. Просто иду в сторону остановки, не сразу понимая, что влага на щеках – это всего лишь начавшийся дождь.

Добравшись до дома, чувствую только одно желание – лечь и заснуть. Чтобы только не думать ни о чём. Не прокручивать в голове, не изводиться вопросами.

Значит, он звонил Дане. Окей.

Только не думай об этом, Соня. Ты ведь в отношения эти погрузилась вся, целиком, без остатка. Сделала то, чего никто от тебя не просил, но чего хотела сама.

А теперь тебе с этим жить.

Стянув с себя промокшую под дождём одежду, кидаю её черт знает куда. Сама под одеяло забираюсь, накрываюсь едва ли не с головой, и так хочется побыть в этом своём мнимом укрытии, которое ни черта не способно защитить от того, что приходит извне.

В сон проваливаюсь, как в реальность иную. Где быть должна сейчас. Погружаюсь в яркое марево, жмурюсь от того, что вижу. Это с тревогой моей перекликается, сплетается так плотно, что дышать не могу…

Сначала чувствую, как ноздри забивает горечь дыма. Вдох пытаюсь сделать, но не получается. Жмурюсь от всполохов, взивающихся в небеса. Стою на кромке леса, наблюдая за всем со стороны. Фигуру Саши вижу, он к себе что-то маленькое прижимает. Не сразу осознаю, что это ребёнок. В руках его – сильных, тех, касания которых уже знаю, кажется, до чёрточки. Мне плохо, шаг назад делаю, и, обернувшись, вижу… Свету.

Она улыбается, а я туда отступаю – к огню. Ни звука не слышу, их словно бы отключили в моей голове. Знаю, что там, позади, всё уже решено. Там Дарьялов, там… ребёнок. А я – один на один со Светой. Она вдруг превращается в незнакомку. Красивую такую, светлую. С улыбкой на губах. Руку поднимает и на дом указывает, а я обернуться боюсь. Только нутром всем своим ощущаю жар этот, зарево, пламя, языки которого чуть ли не лопаток касаются. Смотрю на женщину перед собой и уже знаю, кто это…

– А? Что случилось? – выдыхаю хрипло, возвращаясь в реальность.

Вскочив с постели, смотрю на настенные часы. Не ночь на дворе, конечно, но вечер уже вступил в свои права. Почему отмечаю этот факт, понимаю не сразу. Впрочем, когда в дверь раздаётся требовательный стук, всё встаёт на свои места.

Сердце делает несколько рваных ударов и замирает. Накидываю на себя первую попавшуюся одежду – безразмерную худи, в которой утопаю, и быстро иду в прихожую. Приподнимаюсь на носочках, смотрю в глазок, а неверные пальцы уже открываю замок.

– Привет, – выдыхает Дарьялов, толкая дверь. Быстро осматривает нутро квартиры, а в глазах тревога.

– Привет.

Чего мне стоит остаться стоять вот так, обхватывая себя руками, я не знаю. Не шагнуть к нему, не схватить за одежду и не потребовать ответа.

– У меня никого. Заходи, – шепчу хрипло, а сама дверь за ним затворяю, и как он учил – запираю на все замки.

Он заполняет собой всё. И нет никакой злости на то, как поступил. Только всё та же тревога, с которой, кажется, я уже успела сродниться.

– Я поговорить хочу, – едва ли не шёпотом говорит Саша, а сам взглядом в лицо моё впивается. Понять бы только, что прочесть на нём хочет.

– Я рада этому, – пожимаю плечами, словно мне нужно убедить себя этим жестом в том, что могу хотя бы попытаться не волноваться. – А то я целый день думала, что разговоры у нас закончены.

Иду на кухню. Босая, в этой своей безразмерной одежде. Но главное не это. Лишь бы знать, что Дарьялов не выйдет попросту из моей квартиры и не исчезнет без объяснений.

Так, Морозова… он здесь. Приехал. Чего ты так переживаешь?

А я знаю, что тому виной. Кажется, что Саша рядом просто чтобы всё завершить.

– Я тебе смс отправил. Что уехать нужно.

Оборачиваюсь к Дарьялову и вскидываю брови.