Спаси моего сына

– А ты другой стала, – тихо говорит Даня, но тут же усмехается и растирает ладонью затылок. – Я приехал тебя кое о чём просить. Касается Светы. Я с ней говорил. Довольно жёстко, хотя старался не перегнуть, чтобы не убить ненароком.

Он совсем незнакомым сейчас кажется. Таким, какого не знала до этого.

– Просить? – не сразу понимаю я. – Ты хочешь меня о чём-то попросить, что касается матери твоего ребёнка?

– И Марка, – кивает Верниковский.

Этого достаточно, чтобы пожелать его уколоть хоть чем-то. Ведь есть то, что способно добраться до нутра Дани?

– Тебе напомнить, что мы буквально на днях поедем получать штампы в паспорта, после которых уже окончательно станем друг другу никем?

Верниковский снова морщится, но на этот раз – как от боли. Вздыхает и продолжает:

– Только ты можешь помочь – Света привезла Марка тебе.

Ах, вот оно что… всему виной тот день, когда его любовница пожаловала в мой дом, чтобы отдать сына.

– Это я помню. Но всем, чем могла – помогла.

– Нет. Суд скоро будет, я подал иск об определении места жительства со мной. Света… сама знаешь, как отреагировала.

И этот момент тоже словно выжжен на сетчатке. Женщина, к которой я не имею никакого отношения, готовая разорвать меня на кусочки и угрожать расправой.

– Так… и ты хочешь, чтобы я была свидетелем того, как мать твоего ребёнка притащила его чужой тётке?

– Она будет упирать на то, что сын очень просился ко мне. Отцу, который им не занимался. Она не могла Марку отказать. А сейчас я сына забрал и не даю ему видеться с мамой.

Я чуть склоняюсь к Верниковскому. Нахожу его взгляд. Пытаюсь прочесть по нему – он что сейчас, серьёзно? Кажется, да.

– Тебе напомнить о визите твоей второй жены к жене первой? И дело происходило вовсе не в гареме, Верниковский.

Звучит довольно смешно и забавно, хотя мне совсем не до смеха.

– Я обещаю, что смогу тебя защитить, – тихо говорит Верниковский. – А когда суд завершится, Света вообще исчезнет из наших жизней навсегда.

Запрокинув голову, смотрю в небеса. Они, конечно, подсказать мне, как культурно ответить мужу, не могут. Но хоть на что-то отвлечься шанс дают.

– Света в моей жизни, – сделав ударение на слове «моей», отвечаю Верниковскому, опустив взгляд, – только по твоей вине, Дань. Я тебя услышала по поводу суда. Если повесткой вызовут – приду. Если нет и это только твоя инициатива – извини. Не хочу в этом всём больше барахтаться. И имею на это полное право. Скажи?

Он отвечает не сразу. Смотрит пристально, потом делает какое-то движение в мою сторону, но, словно раздумав, отстраняется.

– Имеешь полное право, – соглашается он.

– А по поводу защитить… У меня есть, кому позаботиться о том, чтобы я не пострадала. Так что защищай себя и Марка – это же теперь твоя семья.

Уже собираюсь отойти, чтобы вернуться домой, когда слышу тихое:

– Вижу, есть защитничек.

Мой взгляд мечется по двору. Нахожу глазами сначала огонёк тлеющей сигареты, затем – Сашу.

– Да уж получше многих будет, – отрывисто хмыкаю и иду к Дарьялову.

В который раз, Соня, да? Практически сцена из «Дня сурка», когда проживаю одно и то же, только в разных интерпретациях. И молюсь только о том, чтобы это поскорее закончилось.

В руках у Саши – бумажный пакет с наклейкой какого-то ресторана.

– Освободилась? – хмыкает он, отправляя окурок точно в стоящую неподалёку урну.

И в этом вопросе очень многое. Несколько тонов и полутонов, пусть даже Дарьялов их в одно-единственное слово и не вкладывал.

– Освободилась, – киваю я и улыбаюсь в ответ.

– Что это?

Смотрю на пакет, который Саша крепко сжимает в пальцах. Мы едем в лифте, и каждое мгновение, проведённое настолько близко, но врозь, становится иссушающим.

Именно это ощущаю. Что чувствует в этот момент Дарьялов – не знаю.

– В ресторане взял. Паста и десерт. Подумал, ты после работы голодная.

Он смотрит куда угодно, только не на меня. И от этого в нутре всё переворачивается.

– Голодная, – отвечаю, вкладывая в этот смысл совсем не то, что имел ввиду Саша. И на него смотрю, прямо встречая тот взгляд, который и сама хочу видеть.

В прихожей он просто бросает пакет с едой на пол, едва за нами закрывается дверь. Притягивает меня к себе, жадно целует, врывается языком в мой рот. Я упиваюсь тем, что ощущаю – близость мужчины, которого хочу. Эти мгновения, когда получила то, что мне сейчас единственно желанно.

Саша срывает с меня одежду и берет прямо в прихожей. Быстро, рвано, пробираясь в самое моё нутро. Туда, где, как мне казалось, не было места ни одному мужчине после Верниковского.

Всё происходит хаотично – несколько поспешных движений, и я взрываюсь. Словно у меня не было мужика как минимум несколько лет. Ко мне присоединяется Дарьялов, со всеми предосторожностями, предварительно закончив нашу близость.

– Всё ещё голодная? – усмехается он, когда всё заканчивается.

Смотрит исподлобья, и я устало улыбаюсь в ответ.

– Если ты о еде, то да. А если не о ней – то… всё равно да.

– Тогда поедим, а потом продолжим, – говорит он и, притянув меня к себе целует, прежде чем сказать: – Потому что я тоже всё ещё дико голодный.