Спаси моего сына

Мы уплетаем холодную пасту и салат так, как будто не ели до этого неделю. На моё предложение разогреть то, что должно быть горячим, Дарьялов отмахивается. Он сосредоточен – хмурится, но вопросов не задаёт, хотя они, вроде как, совершенно очевидны.

Наблюдаю за Сашей украдкой, как было в тот момент, когда села к нему в машину. Мне нравится то, что вижу. И нравится понимать, что сейчас я вроде как действительно стала другой. Не Соней, готовой смотреть в рот своему мужу. А совсем иной женщиной, у которой теперь совсем другая жизнь.

Соприкоснувшейся с другими эмоциями и ощущениями, отозвавшимися во мне таким ярким откликом, что у меня голова кругом.

– Верниковский приезжал, чтобы просить меня быть свидетелем на суде. Он вроде как иск подал на то, чтобы Свету лишить родительских прав. Или определить место жительства Марка. Я в этом не особо понимаю, – произношу скороговоркой, отставив опустевший ланч-бокс.

Дарьялов кивает. Доедает свою порцию и тоже отставляет пустую упаковку.

– А ты? – спрашивает таким тоном, что понимаю – не только мне это небезразлично.

Саша не станет сейчас устраивать мне разборок на тему того, что ко мне ездит бывший муж. Потому что прежде всего он неравнодушен к судьбе Марка.

– А я не знаю, что мне делать.

Дарьялов притягивает меня к себе. Сажусь к нему на колени, словно маленькая девочка. С той лишь разницей, что с Даней я и вправду была такой, и застряла в этом возрасте. Сейчас же чувствую себя не уязвимой, даже наоборот – оперившейся.

– Смотря что ощущаешь сама.

Саша поглаживает меня по пояснице. Невесомо, почти неощутимо.

– Чувствую, что… Марк мне небезразличен.

Слова эти произношу, а у самой всё в душе сжимается до крохотной точки. Не готова была признаться в озвученном даже сама себе, а теперь вот говорю это и понимаю – это не ложь. Марк мне и вправду небезразличен.

– Это нормально, Соф, – кивает Дарьялов. – Нормально.

– Думаешь? Я ведь его пару раз видела…

– Нормально быть человеком. Нормально спасти пытаться – ребёнка ли, или котёнка. Дать им всё, что можешь. Это нормально, Соф, – повторяет он.

Я смотрю на Сашу и у меня в голове мысли роем. Правильно ли будет сейчас всё отбросить – обиды, желание уязвить, попытки отстраниться… и помочь Марку, который в этом нуждается? Где та грань, перейдя за которую я останусь самой собой? Да и есть ли она в принципе?

– Котят вроде как ещё не спасала. Но Марку хочу дать всё, что от меня зависит, – шепчу, а сама в плечо Саши утыкаюсь.

– В суд пойдём, когда тебе повестку пришлют. Не согласилась ведь сама? – спрашивает Дарьялов, зарываясь пальцами мне в волосы.

– Неа. Но пойду и без повестки. Точнее, пойдём. Ты же тоже об этом всём многое знаешь.

Это не утверждение. Скорее – вопрос. И Дарьялов, на которого взгляд вскидываю, кивает.

– Многое знаю. Как уже говорил, пацана из пожара того вытащил. Буду свидетелем на суде, как и ты.

Он касается губами моих губ. Опять едва-едва, словно поломать меня боится.

– Света мне угрожала, – признаюсь хриплым голосом, когда этот поцелуй заканчивается. – Сказала, что расправится, если я сделаю что-то, что ей не понравится.

Я не сразу понимаю, что происходит с Сашей. Он напрягается, довольно жёстко отстраняет меня и смотрит так, что мне становится не по себе.

– Почему молчала?

И вправду… почему я молчала? Сейчас, сидя на коленях Дарьялова, я этого не понимаю. Но ведь в тот момент, когда ко мне наведалась Света, я не могла ни на кого положиться на все сто.

– Потому что одна я была, Саш, – устало мотаю головой и поднимаюсь на ноги.

Отхожу к окну, смотрю на поздний вечер и то, что ему сопутствует. И мне вдруг в голову осознание влетает, как будто стрелой – Верниковский ведь видел, что я с другим мужиком домой к себе иду. И ничего не сделал.

Не то чтобы этого хотела. Совсем нет. Просто этот факт – он как окончательное понимание того, как относится ко мне сейчас Даня.

Повернувшись, смотрю на Сашу. Он подошёл и теперь стоит в нескольких сантиметрах от меня. И близость его меня касается так, как будто физически её ощущаю.

– Была одна, а теперь всё иначе, – выдыхает Дарьялов, разворачивая меня лицом к себе. – Теперь мы вместе.

Он меня целовать начинает, а я чувствую, что загораюсь заново. Будто не было того, что сжигало нас обоих каких-то полчаса назад. Саша меня на подоконник сажает, сам устраивается между моих ног. Под жадными касаниями моих рук – перекатываются стальные мышцы. А жажда, с которой Дарьялов вновь меня берёт – иссушает.

– Саш… – выдыхаю едва слышно, закатывая глаза от нахлынувшего удовольствия.

– Что? – остановившись, спрашивает Дарьялов, на что получает весьма красноречивое действие, когда впиваюсь ногтями в его предплечья.

– Хочу, чтобы больше не была одна, – шепчу хрипло.

И Саша, продолжая то, от чего я схожу с ума, выдыхает едва слышно:

– Ты больше не одна. Ты моя.

Время летит с такой отчаянной скоростью, что я начинаю путаться в днях недели. А может, тому виной то, как я себя ощущаю. Словно в прошлое попала, где мне дали шанс прожить реальность наново, только теперь совсем иначе и помня о минувшем опыте.