Спасённый

Виктор сам не понимал, почему решил во что бы то ни стало, спасти этого лысого и неуклюжего человечка. Законов эволюции никто не отменял — если у тебя хватило ума оказаться запертым в реакторном отсеке терпящего бедствие звёздного дайвера, значит, будет справедливо, если ты освободишь место под солнцем более практичной особи.

Но Виктор сделал так, что ремонтники сумели оттянуть взрыв, получилось грубовато, почти как в стародавних фокусах, но никто не видел, и Виктор решил, что можно. Потом он проделал махинацию с памятью инженерного модуля, и, вплетя в цепочку ещё несколько случайностей и нелепиц, решил, что этого должно хватить.

Виктор уже подумывал, как проведёт вечер. Он давно хотел показать Ирке лунные кратеры, освещённые светом полной Земли. Может, сегодня…

Но что-то зудело, не давала покоя некоторая незавершённость. И чтобы от неё избавиться, Виктор подкинул яхтсменке желание поиграть в первооткрывателя. Кое-чего он никогда бы не сделал — хоть что-то должно быть отдано на волю случая, так интереснее. Но Виктор чувствовал, что сейчас так надо, и вложил в дезинтегратор яхтсмена бракованный заряд.

Тут же его скрутило в узел. Он рычал и стонал, и выл от боли. Той самой, про которую давно забыл.

А потом в глаза вонзился яркий свет, и его мир стал расплываться, расползаться, стекать потёками гуаши.

— Не надо, — прошептал он, собирая в горсти ошмётки развалившегося мира, — Прошу, не надо.

* * *

— Бедный, — просюсюкал Адриан, — я даже не представляю, как он с этим справился. Целую вечность один на один со своими видениями. И это невозможно прекратить. Я бы на его месте, я бы…

В голосе Адриана было столько искреннего сочувствия, что Ролана стиснула ему плечо, всё хорошо, мол, парень, теперь-то всё будет хорошо.

— Уникальный случай, — пояснила Джелалазиния Ю, надо признать, она выглядела эффектно в жемчужном халатике на голое тело. Шоколадные, с изумрудным оттенком ноги будто светились в полумраке комнаты. — Сотни лет наедине с грёзами. Изолированное сознание. Шикарная тема. Биомехи так трогательно заботились об этом человеке.

— Это называется заботой? — усмехнулась Ролана и подумала, что вряд ли ей удастся забыть приделанную к искалеченному арахноиду человеческую голову.

— Не судите о них строго, — ответила Джелалазиния Ю. — Мы слишком мало знаем, чтобы судить. Если бы удалось спасти этих зверушек, мы бы выяснили, почему вышло именно так. Но они устали, им больше не хотелось жить.

— Зато ему повезло, — сказал Адриан, — повезло, что с ним поработал такой специалист, как ты, Джилилизия.

— Если бы вы не доставили его на Новый Занзибар, я бы не смогла ему помочь, — улыбнулась Джелалазиния Ю, кокетливо обнажив кончики клыков. Ещё немного, и начнут облизывать друг друга. Даже не заметила, что мужчина исковеркал её имя. Ролане эта хищница такой ошибки не спустила, до сих пор злится. Чтобы прекратить глупый разговор, Ролана сказала:

— Довольно. Когда уже?

— Скоро, — Джелалазиния Ю улыбнулась и Ролане (улыбка теперь больше походила на оскал), и кокетливо поправила гриву рыжих волос. Что за дурацкая привычка, то и дело поправлять эту спутанную копну, будто она делается от этого похожей на нормальную причёску. — Скоро он увидит своих спасителей. Как-никак, это из-за него вы остались без призов. Доброе дело нуждается в благодарности.

— А почему он такой странный? — спросил Адриан, и Ролана, не удержавшись, фыркнула. После того, что ты увидел на борту покорёженной скорлупки, что-то может показаться тебе странным?

— Понимаете, сначала мы хотели подселить его мозг в идеальную искусственную оболочку, но потом решили, что для скорейшей адаптации будет правильнее вернуть ему собственное тело. Смотрите, именно такими они, наши героические предки, и были. Милые зверушки так бережно хранили биологический материал… Мы вырастили клона. Ах, он очнулся…

Ролана, заворожённо смотрела, как лысый мужчина распахнул мутные, с покрасневшими белками, глаза, как приподнял не слишком мускулистые, поросшие рыжим волосом руки, попытался сесть, упал на подушки, и… закрыв глаза ладонями, застонал.

* * *

Перед ним назойливо маячили размытые фигуры, кажется, людей, а, может, ангелов — кто их разберёт? Эти фигуры были нечёткими, то расплывались, то превращались в чёрные силуэты, то начинали светиться. Виктор никак не мог сфокусировать зрение, глаза отказывались видеть, по щекам текли слёзы.

Он плохо понимал, что с ним случилось. Но то, что всемогущество оказалось не конечной точкой его маршрута, осознал. Бессилие — вот настоящий ад. Бессилие и неизменность. Однообразные и постоянные цвета, стерильные запахи, безвкусный воздух. И монументальность; хоть расшибись, а мир не спешит исполнять твои желания.

Промелькнуло узнавание, Виктор попал в собственный кошмар. Но теперь он застрял в нём. Проснуться, чтобы вернуться туда, где осталась Ирка, не получается.

— Вы помните, что с вами произошло? — спросила одна из фигур, непривычный говор царапнул уши, пришлось напрячься, чтобы понять смысл. Виктор замотал головой, зрение на миг сделалось чётким.