Спаситель

И, возвращаясь по воскресеньям из церкви, где рядом с оградой приютился серый гранитный кубик с короткой вязью: «Ротмистр и кавалер Александр Михайлович Елецкий», я с новым интересом перелистываю ветхую тетрадку пожелтевшей кожи.

Нет, дядя Саша. Твой наивный, но правдивый дневник не брошен. И те русские люди, которые вместе с участниками освободительной войны не боялись открыто указывать на физиономию тех, кто получил свободу, жизнь и будущность на костях и крови русского солдата, те с удовлетворением прочтут отрывок из ветхой тетради…

I

Мороз пробовал втиснуться в землянку через распахнутую скрипучую дверь. Натолкнулся на упругое потное тепло, отяжелел и облаком плотного пара завесил крошечные сени. В клубах морозного пара обсыпанная снегом, заиндевевшая фигура казака стала похожей на привидение.

Среди вороха сёдел и полушубков завозились. Высунулась стриженная ёжиком голова, сонно захлопала глазами:

— За каким делом? Ишь, настудил… С пакетом?

— К его с-кородию.

— Пакет-то от кого? Говори толком.

— Никак нет. Без пакета. На словах приказано. Побуди поскореича.

— Легко сказать — побуди… Как его теперича разбудишь, ежели он давеча в Габрово поехал. Подводы, слышь, там застряли. Ближе полдён завтра не воротится. Да кто требует-то?

— Генерал требует.

— Бригадный, стало быть?

— Не… Сам требует. Начальник отряда.

Сонные глаза ёжика разом проснулись, прояснели. Денщик вылез из-под защиты полушубка, вскочил и для чего-то заспешил застёгнуть крючки на куцем мундире.

— Отрядно-ой? Вона… Как же теперича? Барин тоже не без спросу поехал. Давеча от бригадного приказание было.

— Для нас это всё единственно… Как приказано нам: иди, мол, к его скородию и тащи сей момент. Коли самого не захватишь, другим господам офицерам доложи.

Денщик с сердцем отплюнулся.

— Так бы и говорил. Стало быть, приказано звать, кого найдёшь. А то — сей момент… Страху нагнал. Ишь, орлом разлетелся. То-то вам, Данилычам, шпор не полагается.

Денщик, продолжая ворчать, направился в угол к складной походной кровати, затормошил крепко спеленатый одеялом свёрток.

— Ваше… балродие, ваш… балродь!..

— А? А? Чего?..

Худенький, румяный, заспанный уланский корнет зябко корчился на постели, поджал разутые ноги, сощурясь на тусклую лампочку, вывёртывал челюсти зевотой.

— Ваше благородь… Вот тут, стало быть, от генерала. Как барин мой скоропостижно уехадчи, приказано господ офицеров каких ни на есть…

— А-а-ах! Что такое? Генерал? Какой генерал?

— Так что начальник отряда, — пробасил от двери казак. — Наказывали, чтобы сей момент.

— Разве начальник отряда вернулся?

— Так точно. Не серчали бы.

— Сейчас, сейчас… Я сию минуту.

Молоденький улан звенел шпорами, натаптывая тесный сапог. Подтянул ремнём новый полушубок. Наскоро поскрёб голову щёткой с зеркальцем. По привычке перед тем же зеркальцем наскоро нащупал под носом чуть заметную «тень».

— Ну, я готов… Идём, голубчик… А что, он очень сердит?

— Кто, ваш… балр?..

— Да начальник отряда? Скобелев?

Казак отозвался не без доли снисходительного к юности офицера пренебрежения:

— А Христос его знает… Обнаковенно серчает.

II

После землянки это смело можно было назвать дворцом. Хату, что пастухи-болгары прилепили к откосу горы, наши сапёры исправили и обрядили. Снаружи присыпали снежком, а внутри стены щитками-донышками ящиков из-под сухарей и консервов.

Верный, хотя и ленивый драбант генерала задрапировал стены текинскими коврами — остатки генерал-губернаторского кабинета барина. Взбил по-бухарски тахту. Даже туалетный столик с зеркалом, щётками и дюжиной благоухающих флаконов прятался в складках драпировки в изголовье.

Улан, не успевший проснуться как следует, растерянно щурился на яркий рефлектор, не мог разглядеть сначала, к кому надо являться в целой группе штабных возле складного походного стола.

— Привёл?

Было в полном, чуть грассирующем, с лёгкой хрипотой голосе что-то, что разом толкнуло корнета к коренастому блондину в теплом, на бараньем меху, сюртуке, сшитом не особенно ладно, с генерал-майорскими погонами.

— Ротмистр?

— Не… Оны в Габрово уехадчи.

— Командирован?

— Так точно.

— Э-эх!.. Именно сегодня? Алексей Николаич! Я вам скажу, это дело меняет. Придётся, пожалуй, до завтра…

Невысокий плотный полковник с аксельбантами генерального штаба внимательно приглядывался к юному растерянному лицу офицера. Тот переминался с ноги на ногу, с рукой у козырька — выбирал момент для рапорта.

Полковник чуть улыбнулся, одобряюще кивнул юноше и наклонился к генералу:

— Что? Который? Этот? Да, да…

Корнет улучил минутку, звякнул шпорами, вытянулся — хлыстик хлыстиком даже в полушубке.

— Честь имею… К штабу вашего превосходительства, в качестве ординарца. Корнет Елецкий. Прибыл в отряд утром сегодня, в отсутствие вашего превосходительства.

— Да, да… От кого это? Ах, вы от Фёдора Фёдоровича? Это другое дело. Сегодня прибыли? Не отдыхали ещё?

— Так точно, проспал два часа.

— Говорите откровенно, очень устал?

— Никак нет, ваше превосходительство. Совершенно отдохнул. Извольте приказывать.