Спаситель

— Мысль несомненно мудрая, однако порождает вопрос, — китаец неспешно вытянул тонкую ладонь в сторону Филиппа, — каковы возможности нашего гостя? И насколько серьезны его намерения?

Филипп тоже положил ладони на стол и слегка наклонился в сторону юноши.

— Серьезнее не бывает.

Китаец внимательно посмотрел на Завадского и тот увидел, что теперь они совершенно точно понимают друг друга.

— Это лишь половина ответа.

— Я могу привезти столько опиума, сколько вы пожелаете взять.

— По какой цене?

Филипп назвал.

— Вдвое меньше, — не согласился китаец.

— При условии покупки от тонны. — Пошел на риск Филипп.

— Ну что ж, предположим я готов купить… три.

У Филиппа захватило дух, но он удержал себя в руках.

— Вы серьезный человек.

— Наша семья не получила бы того, что имеет здесь, ежели бы не умела трезво смотреть в будущее.

— Через десять месяцев я привезу сюда три тонны.

— Не сюда. Мои люди проложат дорогу за Орхоном. Онамое место годе сокрыто горами от посторонних глаз. Серьезным делам не нужен лишний призор.

— Согласен.

Китаец сложил ладони на столе.

— Чжуан Юншэнь, — произнес он, слегка склонив лицо.

— Филипп. — Поклонился в ответ Завадский. — Полагаю, ваша семья имеет большое влияние в этих местах?

— Семья Чжуан контролирует все отсюда до Хайлара, включая приграничные земли с вашим государством. — Китаец посмотрел на Филиппа. — Но можно ли ожидати подобного с вашей стороны?

Филипп ощутил неприятный укол — одна из серьезных проблем, которую ему еще предстояло решить, но он произнес невозмутимо:

— С нашей стороны проблем не будет.

— Тогда можно выпить чаю. — Юншэнь поднял золоченую чашку и наконец широко улыбнулся. Филипп приподнял свою.

— За успешное сотрудничество!

— О! — спохватился Юншэнь и рявкнул так, что Боря не решился перевести.

Тотчас два китайца за спиной выбежали из избы и вернулись с внушительным сундуком.

— Забыл сказать, — пояснил Юншэнь, глядя как китайцы затаскивают сундук и открывают крышку, под которой сверкнули серебряные слитки, — наше сотрудничество начинается уже сейчас. Я выкупаю все что у тебя осталось…

* * *

Приятное дополнение к новому знакомству — безопасный путь до самой границы. Юншэнь не обманул — его семья была настолько влиятельной, что никто не смел даже косо посмотреть в их сторону, пока они мчались на новых лошадях, почти без остановок по территории Монголии, минуя все посты. Уже на третий день они ступили на русскую землю и Филипп будто зверь почувствовал угрозу, но он был готов к этому. Во всяком случае, он так думал…

Не доезжая до Селенгинска, они планировали повернуть на Иркутск, обогнув Байкал с юга и нанять струги на Ангаре. Дорога была проезжая, хорошая, сухая, но в этот час малолюдная — дело шло к вечеру, была осень и темнело теперь рано.

Филипп сидел на первой телеге в китайском балахоне, накинув на голову капюшон, как монах, рядом Данила — правил лошадьми. Позади на десяти груженых телегах расположились братья. Съехав в вытянутую низину, они увидали вдали конные силуэты на дороге и по мере приближения стало ясно — стрелецкий разъезд.

— Легки на помине — и десяти верст не проехали… — Спокойно сказал Данила, и цокнул на лошадь.

— По крайней мере, они предсказуемы. — Филипп спрятал зябнущие руки в рукава.

— Тпру! — крикнул ладный стрелецкий пятидесятник, когда они подъехали к разъезду. — Кто такие?! Амо путь держите?

Пока Данила отвечал на формальные вопросы, Завадский глядел по сторонам. Идеальное место выбрали, конечно — низина. С одной стороны крутой облавный сосняк, с другой — пологий травянистый кряж.

Справа раздалось множественное шуршание лиственной подстилки, щелканье замков карабинов.

— А ну — с телег вон! — заорал вдруг пятидесятник.

Филипп флегматично повернул голову и увидел как из сосняка выходит целый отряд стрельцов в грязновато-серых кафтанах, целясь в них из пищалей. Видать у них тут все по одной схеме работают, подумал Завадский устало слезая с телеги и поднимая руки. Лицо его оживилось только когда он увидел, как из лесу к нему идет тощий купец Агриппушка Дрынников в сопровождении какого-то офицера с объемным пузом, с которого тот раздражительно стряхивал листья и хвойные иголки.

— Ба! — просиял Филипп. — Старые знакомцы! Вижу, Агриппушка, промысел твой теперь не на Ангаре, а на большой дороге!

Клинобородое вытянутое лицо Дрынникова сияло умасленной улыбкой. Он замахнулся и как-то женственно отвесил Завадскому пощечину.

Филипп моргнул, продолжая вместе с братьями недвижимо стоять с поднятыми руками под прицелами пищалей.

— Тьфу ты, как невежливо, братец! Где же твоя купеческая солидарность? Продался разбойникам в стрелецких кафтанах?

— Якой ты мне братец, чужеяд! — пропел Агриппушка, сцепив в замок старушечьи руки. — Я разбойную рожу за версту чую!

— Эй, Агриппушка! — крикнул тем временем его пузатый сопроводитель, приподнимавший рогожи с телег. — Еже сие за лайно?

— Ась?

— Ты сказывал он су богат, везет злато-серебро, а зде сплошная дрянь!