Спаситель мира

Когда группа беглецов приблизилась, атамиды расступились, образовав коридор. Танкред ожидал услышать восклицания, похожие на оскорбления или угрозы, а то и получить удары, когда будет проходить сквозь строй. Ничего подобного не случилось. Атамиды совершенно спокойно смотрели, как они идут, не выражая – за исключением воинов – никакой агрессии. Тогда лейтенант-крестоносец понял, что это подчеркнутое безразличие представляет собой их способ выразить все презрение, которое они испытывают к существам, прибывшим из другого мира только для того, чтобы их истребить. При тех же обстоятельствах люди плевали бы им под ноги.

Отряд шел, опустив головы от стыда.

Колонна остановилась перед палаткой, опущенные полотнища которой скрывали то, что было внутри. На фасадной части располагалась большая прорезь. Один из сопровождавших их воинов приоткрыл ее и знаком предложил людям войти.

Танкред заколебался, взглянул на своих товарищей, а потом решился. Чтобы войти вовнутрь, ему пришлось пригнуться.

Там оказалось на удивление свежо. Он был готов к тому, что в стоящей на солнцепеке закрытой палатке будет душно. Ничего подобного, скорее наоборот. Царящий в ней полумрак позволял лишь угадывать фигуры, сидящие на коврах или широких подушках. Когда они вошли, ожидавший внутри воин шагнул вперед и указал им место на полу. Не очень понимая, должны ли они усесться или остаться стоять, Танкред решил опуститься на колени. Остальные последовали его примеру.

Было абсолютно тихо. В воздухе стоял тяжелый запах чего-то, похожего на ладан.

Когда прорезь закрылась, Танкред почти перестал хоть что-либо различать. Он подумал, что, если атамиды обладают способностью видеть в темноте, им, возможно, не приходит в голову, что люди этого дара лишены.

Вдруг атамиды заговорили, послышался какой-то шум. Спустя некоторое время полог палатки откинули снаружи, и все зажмурились от яркого света. На противоположной стене палатки тоже подняли полотнище. Теперь опущены были только два боковых. Палатка находилась в самом центре лагеря, так что стали видны и остальные жилища, а также дюны вокруг. Встретившие пришельцев молчанием немногочисленные обитатели лагеря не обступили центральную палатку, но по-прежнему наблюдали за ними издалека. Два десятка стоящих в карауле воинов явно были готовы вмешаться при малейшей надобности.

Когда полотнища откинули, температура в палатке поднялась на несколько градусов.

Танкред сосредоточил внимание на внутреннем устройстве палатки.

Она была обставлена просто, но приятно. Несколько небольших предметов мебели, разделяющие пространство драпировки и ширмы, на полу ковры, множество подушек для сидения и, возможно, для сна. В глиняных сосудах тлели маленькие шарики сухих листьев, распространяя тот запах, сходный с ладаном, который ударил ему в ноздри, когда он вошел. Его внимание привлекли четыре одинаковых устройства, расположенные по углам палатки, но ему не удалось определить их назначение. Странный механизм, издавая легкий щелчок при каждом обороте, медленно вращал вокруг собственной оси деревянный валик с множеством выгравированных символов.

Лицом к людям сидели восемь атамидов. Среди них были два воина – один из них, тот, что преградил путь Танкреду, по-прежнему сохранял грозный вид, а другой, ростом поменьше, был покрыт впечатляющими шрамами; рядом расположились две особи женского пола, которые казались полноправными членами собрания; и, наконец, присутствовали четверо пожилых атамидов почтенного вида, возможно принадлежавшие к касте «мудрецов» – о ней упоминал армейский инструктор. Одного из них Танкред сразу узнал: старец с высокого камня.

После краткого оживления, вызванного открытием полотнищ, снова воцарилось спокойствие.

Теперь обе группы, не двигаясь и не переговариваясь, разглядывали друг друга. Танкред пристально всматривался в старого атамида, пытаясь угадать его мысли. Лишенные белков глаза мудрецов и крестьян не позволяли понять, смотрят ли они на вас или куда-то в сторону, что сильно сбивало с толку.

Через несколько мгновений Танкред повернулся, чтобы бросить взгляд на стоящего неподалеку слева от него на коленях Альберика. На лице бесшипника было написано беспокойство, зато взгляд выражал неудержимое любопытство.

Молчание уже становилось неловким, когда один из мудрецов поднялся и произвел серию медленных движений, попеременно указывая то на группу людей, то на атамидов.

Танкред истолковал их как протокольное приветствие. Затем мудрец произнес несколько слов на языке без такого количества придыханий, как язык воинов:

– Карнут’ах мелик кеник, ах’л’укинхе, ук, ук.

Хотя люди не поняли смысла, ясно было, что это вступление. Лейтенант решил, что пора перейти к делу. Он тоже приготовился заговорить, как вдруг снова услышал голос возле своего уха.

– Меня зовут Тан’хем.

Его губы не шевельнулись, однако старый мудрец с высокого камня указал на себя пальцем; несомненно, говорил именно он. Спутники Танкреда вздрогнули. Значит, они тоже услышали голос. Танкред ответил, в свой черед указав на себя пальцем: