Спасители. Книга первая. Хрустальный куб

Не пробежав и десятка метров, он поскользнулся и упал в грязную лужу. Тряхнув головой и попытавшись стереть глину с лица, он вновь посмотрел на удаляющуюся телегу и понял, что вора уже не догнать. О том же, видимо, подумали и Агат с Таниром, остановившиеся в полусогнутом состоянии.

Так быть не должно! Где справедливость?! Лиафар вдруг ощутил одновременно и злость, и непонятно откуда взявшийся прилив сил. Он в миг оказался на ногах, а затем стрелой помчался к пристани, больше всего на свете желая настигнуть уменьшающийся силуэт телеги с седоком.

С каждым шагом он ускорял бег, едва касаясь земли. Глина под ногами уже не была для него помехой, а выбежав на дощатую пристань, он и вовсе перестал чувствовать свои стопы. В какой-то миг перед глазами вспыхнуло побережье «Островка», усеянное обломками и ветвями поваленных деревьев. Сейчас он испытывал схожие ощущения, как десять лет назад, когда оббегал всю деревню в поисках родителей.

Лиафар сам не заметил, как скоро пробежал мимо державшихся за бока друзей. Он не отвлекался от цели и поэтому не заметил их округлившихся глаз.

Была глубокая ночь. Ставни выходивших на пустынную пристань домов были затворены. Старый сторож, да редкие вахтёры на кораблях тоже дремали на посту, но пробуждались от пронзавшего тишину шума. Среди кораблей, к слову, выделялось одно судно со спущенными белоснежными парусами, корпус которого имел форму вытянутого орла. Но и это осталось без внимания Лиафара, спешившего за угонщиком.

Развив невероятную для себя (да и для любого другого человека) скорость, он в мгновение ока нагнал телегу. Запряжённая в неё лошадь, уже не ощущая на себе нещадные удары хлыстом, замедляла бег. Вор, решивший, судя по всему, что никто за ним уже не гонится, в ухмылке обернулся. Его давно небритое лицо с морщинистой кожей под сальными волосами, облепившими лоб, окаменело при виде юнца, догоняющего телегу с нечеловеческой скоростью.

– Что за чёрт?! – завопил он сквозь неровные жёлтые зубы и вновь с силой хлестнул по бокам лошади. Та с диким ржаньем помчалась во всю прыть.

Лиафар изо всех сил старался не отставать. Задний бортик телеги, о который бились норовившие выпасть бочки с вином, уже замаячил почти перед самым его носом, а из-под колёс в него летели грязные брызги. Потянувшись рукой к бортику, он скребнул по дереву пальцами и едва не упал. Удержавшись на ногах, он снова ускорился и быстро сократил образовавшееся расстояние. Вновь вытянув руку, он, наконец, схватился за бортик и… оторвал его. Деревянные обломки вылетели из руки и раскололись о землю где-то позади Лиафара. И тут же ему под ноги полетели бочки. Он поймал на бегу одну, но упустил две другие. К счастью, одна из тех двух покатилась по земле невредимой; вторая же с треском разбилась, выплеснув дедовское вино на мостовую.

Лиафар резко остановился с бочкой в руках, положил её наземь, словно та была невесомой, и снова помчался за вором, дивясь собственной богатырской удали.

Догнать вора снова не составило труда – внезапный прилив сил, питаемый жаждой справедливости, позволил юноше вновь незаметно преодолеть внушительное расстояние за считаные секунды. Он поравнялся с угонщиком, и тот в страхе обнаружил преследователя по правую руку от себя. Заметно занервничав, вор заметался взглядом по сторонам. Наконец, что-то задумав, он перебросил хлыст и поводья в левую руку и достал откуда-то из-за пазухи нож. В тусклом, сдерживаемом тучами лунном свете блеснуло лезвие вытянутого ножа.

Лиафар отпрянул в сторону. Он плавно остановился, сжимая окровавленную руку: на сгибе локтя рукав был порван, а под материей струилась кровь. Боли не было, лишь в первую секунду, а затем возникла злоба.

Вор убедился, что преследователь отстал, и вернул нож за пояс. Он поднял взгляд и в ужасе обнаружил приблизившийся берег. Резко натянув поводья, он попытался свернуть от обрыва, но край был слишком близок.

Лошадь прошлась в метре от обрыва, но телега боком проехалась по кромке мостовой, и задние колёса её сорвались с покрытия. Телега перевесилась за край, увлекая за собой возницу и лошадь.

Лиафар потом и сам не мог вспомнить детали произошедшего. В мгновение ока, позабыв о злости на ранившего его вора, он очутился у обрыва и стал хватать лошадь за шею и оглобли. Схватившись, он услышал, как под весом телеги все крепления затрещали, и в следующий миг телега и вор полетели вниз, а лошадь с помощью Лиафара выкарабкалась на поверхность. Фыркая, она затопталась подальше от края мостовой, а Лиафар медленно поплёлся за ней, взволнованный и недоумевающий. Перед глазами отпечатался взгляд вора, осознавшего безысходность ситуации перед самым своим падением.