«Спасская красавица». 14 лет агронома Кузнецова в ГУЛАГе

Нашей бригаде был отведен только что отстроенный барак, в котором еще не было ни клопов, ни вшей, ни блох; здесь кормили три раза в день, работы сравнительно не тяжелые.

В первых числах августа мне сказали собираться в этап в Верхне-Веслянский совхоз.

22. Перевозка в Верхне-Веслянский совхоз

Я собрал свои вещи, вышел к воротам зоны. За зоной у ворот стоит грузовая машина, меня выпускают в ворота, выхожу, сажусь в машину, в которой сидит один заключенный и конвойный. Нас везут на станцию Весляна, куда нас уже доставляли в 1941 году в августе.

Верхне-Веслянский совхоз находился примерно в ста километрах; в него можно попасть кратчайшим путем по железной дороге через ж.-д. станции Весляна и Ропча.

На машине нас доставили на ст. Весляна. Время уже клонилось к вечеру, а поезд в сторону Ропча шел примерно в 3–4 часа утра, так что на ст. Весляна до поезда пришлось сидеть 7–8 часов.

Наш конвоир все выяснил, подошел к нам и сказал: «Ну, ребята, я вас покидаю здесь, а сам иду к знакомым. Я к приходу поезда приду».

По записям НКВД значилось бы, что «два государственно важных преступника со сроками: один 15 лет и отбывший лишь один год, а другой со сроком 10 лет, отбывший 3 года, в ночь на такое-то число августа м-ца 1942 года оставлены конвоем и не охранялись, и ночью могли идти куда им вздумается…».

Но так как ни тот, ни другой «государственный преступник» за собой никакой вины не имел, то они оба спокойненько до прихода поезда ждали своего конвоира.

За 15–20 минут до прихода поезда пришел наш конвоир, купил ж.-д. билеты и вручил их нам.

Поезд подошел, мы сели в один вагон, а конвоир в другой, и поехали до станции Ропча. Вышли из вагона, к нам подошел наш конвоир, и мы все вместе пешочком двинулись до Верхне-Веслянского совхоза.

От станции Ропча до Верхне-Веслянского совхоза примерно 18–20 км.

23. Верхне-Веслянский совхоз

Верхне-Веслянский совхоз находился на левом берегу р. Весляны на возвышенном месте: с территории совхоза прекрасный вид на реку и заречье.

В заречье круглое озеро, очень красивое, из озера протекает малозаметный ручеек; вокруг озера лес, большая часть его состоит из хвойных пород, да и территория совхоза находится в лесу.

Лес постепенно сводили, производили раскорчевку пней, а потом эту площадь распахивали и засевали агрокультурой, в основном овощными культурами, картофелем и капустой.

Совхоз был своего рода здравницей для заключенных. Ежегодно в него с лесоповальных л/п направляли работяг-доходяг, приурочивая к уборочной кампании. Во время уборки овощей люди заметно поправлялись, а потом их опять отправляли на производственные, лесозаготовительные л/п.

В совхоз меня направили для работы в качестве агронома. Агрономическая работа меня воодушевила. Это не то что работать на общих работах, где иногда подчиняешься не разуму, а физической силе.

Здесь был установлен хороший порядок:

– Ежевечерне, после ужина, созывались совещания агрономов, бригадиров, десятников, работяг;

– Совещанием руководил начальник совхоза, а иногда начальник производства (заключенный).

– На совещании подводились итоги дневных работ и давались задания на следующий день.

– На совещании имели право присутствовать и выступать все присутствовавшие…

Причем эти совещания настолько были интересны, что они иногда затягивались допоздна и не были в тягость работягам.

Начальник совхоза, учитывая тяжелое положение заключенных, всяческими мерами старался как-нибудь отвлечь работяг от их мрачных мыслей, и, надо сказать, ему это удавалось.

Он был украинец, много знал украинских рассказов. Бывало, закончим производственную часть, огласят разнарядку, а после этого он начинает вести рассказы на украинские темы. Народу набьется полно, слышишь раскаты здорового смеха; пора уже идти спать, а народ расходиться не хочет…

Осенью, после сбора урожая, на меня возложили руководство по раскорчевке пней. На раскорчевке работало до 200 человек, а в зимнее время я руководил лесоповалом. Необходимо отметить, что руководить работами заключенных, когда находишься в той же шкуре, нелегко, в особенности с уркачами. Частенько это сопряжено с потерей жизни…

Каждый заключенный старается работать поменьше, а пайку получить побольше.

Некоторые уркачи с солидным уголовным стажем заявляют, что они «в законе», т. е. его должна обрабатывать бригада, пока он будет сидеть у костра и ничего не делать, а пайку он должен получать самую большую.

Администрация, уполномоченный, конвой всю эту несправедливость в отношении настоящих работяг видят, но со своей стороны никаких мер по их искоренению не принимают.

Однажды был случай, когда за счет хорошего работяги бригадир кормил уркача. Этот работяга не раз и не два обращался к бригадиру и указывал на несправедливость, но бригадир продолжал так делать. В конце концов работяга не вытерпел и в одно прекрасное время, идя с топором с работы, зашел сзади бригадира, взмахнул топором и срубил голову бригадира.

Такие и им подобные случаи были нередки.