Спасти чужого

Некто, известный тут как Дымов, первый заместитель министра, против обыкновения задержался в офисе на Смоленской на целых два часа, отпустив весь свой аппарат. Ещё и ещё раз он вчитывался в текст заявления, с которым завтра предстояло выступить его шефу. Заявление было важным, и следовало не раз и не два обдумать и взвесить каждое слово — не только со своей позиции, но и с точки зрения тех, кому заявление адресовалось: Государственного секретаря Штатов, а через него — президента. Тут всякая неточность могла привести ко множеству осложнений.

Наконец он внёс последнее исправление, закрыл текст, предварительно закодировав его и выставив защиту. Взял кейс, перекинул через руку лёгкий плащ, запер кабинет. Спустился на лифте, каким пользовались лишь высокие чиновники, попрощался с дежурным. Одинокий лимузин ждал у подъезда, шофёр Пал Семёныч, находившийся в полудрёме, встрепенулся на приглушённый шорох отворившейся двери, выскочил, открыл дверцу машины. Поодаль два мотоциклиста распрямились в сёдлах, запустили моторы. Дымов сел на заднее сиденье, кейс положил рядом, сказал: «Домой, Семёныч», поднял внутреннее стекло и расслабился, прикрыв глаза, словно отдыхая в медитации, пока автомобиль плыл вслед за расчищавшими дорогу мотоциклами, — отключился от внешнего мира ровно настолько, сколько требовалось машине, чтобы добраться до дома. На самом же деле он думал о том, почему не появился сегодня человек — вот именно, человек — с необходимой информацией. Варианты ответа возникали в уме, но хороших среди них не было.

Внутренние часы чиновника действовали в любых условиях с секундной точностью. Так что он открыл глаза в нужный миг — одновременно с замедлением хода перед полной остановкой. Рядом с подъездом.

Рядом с чем?

Лимузин и в самом деле затормозил. Но знакомого подъезда в поле зрения не оказалось. Как и самого дома. Как и привычного городского пейзажа с универсамом на углу. И самого города тоже.

Кругом были деревья. Кусты. Машина остановилась на небольшой поляне, покрытой густой травой. Где-то неблизко светил одинокий фонарь. Сумерки успели уже перейти в ночь.

Дымов нажал кнопку, чтобы спросить шофёра:

— Семёныч, куда это ты меня завёз?

— Куда надо, — ответил шофёр непривычно резко и как бы с усмешкой в интонации. И добавил: — Пришла пора поговорить по душам. У кого есть душа, понятно.

Дымов на эти слова никак не отозвался. Внимание его уже переключилось на ближайшие кусты, в которых возникло шевеление. В темноте трудно было различить, что там двигалось или кто. Требовалось усилие. Дымов его сделал без особого напряжения.

Ему стало видно, что из кустов вышли и быстро приближались к машине несколько человек. Точно — шестеро. В чёрном. В масках. Оружие держали наизготовку.

Дымов метнул взгляд в противоположное оконце. Оттуда тоже шли люди, во всём подобные первым.

Условие задачи оказалось элементарно простым. Дымов невольно вздохнул. Снова пришёл конец спокойной жизни.

«Идиоты, — невольно подумал он. — Бедные умственно отсталые существа. И злые к тому же. Злейшие враги самим себе».

Он не стал всматриваться, сознание лишь автоматически выделило и запечатлело главного из наступавших, его выделяла аура. Через секунду-две откроют огонь на полное уничтожение. Дверцы, конечно, заблокированы — кроме водительской, из которой в это мгновение не вылез, а выбросился — и пополз в сторону неожиданно прыткий Семёныч. «Боится попасть под пули, бедняга, знает своих и понимает, что они, открыв огонь, долго не смогут остановиться — пока не прекратится любое движение. Тем более, что оружие у них противотанковое, пули эту машину не берут. Жаль, хорошая была машина по здешним понятиям…»

Мысли промелькнули фоном, потому что занят Дымов в эти секунды был совсем другим делом: сконцентрировавшись, освобождал выход для себя через крышу, где защита была минимальной. Над головой уже было небо, вернее — застилавшие его плотные облака. Хотя дождя они вроде бы пока не обещали.

«Ну и слава Силам. Дождь мне сейчас совершенно ни к чему». Так подумал он, завершив подготовку и покидая машину.

Внизу уже загремело, засвистело, зазвенело…

* * *

— Прекратить огонь! — надсаживаясь, кричал командир группы. — Отставить! Чего бьёте в пустоту? Вверх, вверх смотрите: уходит ведь. По нему бейте!

И сам ловил в прицел ускользающую фигуру, понимая уже, что — бесполезно. Ушёл. Ушёл, сволочь, враг, оккупант. Тут надо было хоть вертолёт иметь на подхвате. И была ведь такая мысль. Мелькала. Недоработали, чёрт бы взял.

— Как же это он ухитрился? — спросил подошедший соратник.

Командир ответил не сразу:

— Он нормально ухитрился. Это мы не дотумкали вовремя. Придётся думать всерьёз.

— О том, как его нейтрализовать?