Спасти Кэрол

Он никак не мог привыкнуть к своим искусственным ногам, словно человек, которому только что отняли руку и который по-прежнему некоторое время пребывает в уверенности, что рука у него есть. Только у Смока это ощущение было сильнее вдвойне. Старые ноги, новые ноги. Лежа на спине, Смок ощущал запах горючки, и этот запах ему нравился. Так он и заснул – запах горючки навевал странные сны: будто он сам истекает горючкой, плавает в ней, что он весь – одна сплошная оловянная емкость, в которой достаточно горючки, чтобы спалить все города, стоящие на Большой дороге.

В одном из эпизодов сна он встретился с Джеймсом Мокси, пригласил его в таверну и угостил стаканчиком. Мокси, поблагодарив, выпил, а Горючка Смок рассмеялся и попросил его открыть рот. Тот просьбу исполнил, и тогда Смок сунул ему в рот горящую спичку, отчего из горла у Мокси полыхнуло жарким пламенем. Смок успел отпрянуть, но языки пламени были такими длинными и сильными, что достали и до него. Назад! – крикнул было Смок, но Мокси вновь дыхнул огнем; пламя охватило рубашку Смока, штаны и даже протезы, а потом вся таверна вспыхнула и затрещала, и сквозь огонь Смок увидел Мокси, который окинул его внимательным, цепким взглядом. Сам Мокси каким-то чудесным образом избежал языков пламени, зато Смок вспыхнул и принялся вопить – огонь охватил волосы на руках и голове, плоть завоняла жжеными мышами, кости почернели, а пламя резво взобралось по шее, перетекло через головешки зубов и обгоревший язык и ринулось в разверстую глотку, забитую пеплом.

Глаза сгорели последними. И, пока они не лопнули и не превратились в угольки, сквозь языки пламени Горючка Смок видел Мокси. Тот не смеялся, не произнес ни единого слова. Вобще ничего не делал.

И не горел.

Свет

– Это твое дыхание, – сказала Хэтти.

Она произнесла это всего один раз, но с такой убежденностью, что Кэрол запомнила ее слова навсегда. Хэтти, если того хотела, могла сказать, словно припечатать. Ее лицо становилось бесстрастным – ни улыбки, ни, напротив, печали. В ее словах звучала сама истина – как Хэтти ее видела. И Кэрол все понимала.

Многие годы эта теория помогала Кэрол. Когда ей было восемь лет, хриплое дыхание, которое она слышала в коме, пугало ее до чрезвычайности. Неужели там, в Воющем городе, жил еще кто-то?

Это твое дыхание.

И не нужно было никаких объяснений – что, дескать, все процессы в ее теле замедлялись, а сердце билось в шестнадцать раз медленнее, чем обычно. Хэтти, должно быть, не видела никакого смысла в подобных объяснениях.

Это твое дыхание.

И этого было достаточно.

Только Джон Боуи однажды, сидя напротив Кэрол в лучшем из баров Хэрроуза, где подавали морепродукты, решил копнуть поглубже:

– Не хочу показаться излишне серьезным, Кэрол, но, может быть, твоя кома – это некий иной мир? Не приходило ли тебе это в голову? Что-то вроде чистилища, но, конечно, не в религиозном смысле этого слова? Может быть, кома – это состояние между жизнью и смертью? А значит, дыхание, которое ты слышишь – не от мира сего?

Веселенькая тема для обеденной болтовни, но, так или иначе, произнесенные Джоном слова леденили ее нервы, когда Кэрол случалось вновь лететь сквозь темноту Воющего города. А иногда она жалела, что Джон их вообще произнес.

Как, например, сейчас. Падая, она видела порог, видела рябь, волной прокатившуюся навстречу ей по саду. Неужели Джон Боуи был прав? И, может быть, дыхание, которое она слышала, было дыханием самого Джона?

Кэрол с усилием отбросила эти мысли. Сейчас от нее требуется нечто большее, чем просто помнить и взвешивать на весах памяти слова самых замечательных людей, которых она так любила.

Она должна действовать.

Повернуться на бок.

Но как? Кэрол не знала. Теоретически все казалось достаточно простым. Если на нее с силой давит ветер, то легкий наклон тела вправо или влево – и ее перевернет. Ветер подхватит ее и перевернет!

Кэрол чувствовала электрические импульсы волнения, пробегающие по нервам. Она представила, как, подхваченная ветром, катится, не останавливаясь, словно волчок, любимая игрушка Джона Боуи.

Ритмично звучащее хриплое дыхание становилось все громче.

Это твое дыхание.

На сей раз эти слова произнесла сама Кэрол. Конечно, это ее дыхание. Чье же еще? Все в полном соответствии со здравым смыслом. Кэрол напряглась, попытавшись повернуться, почувствовать спиной тугой толчок ветра – в первый раз за всю ее жизнь.

И, может быть, упасть, но не вниз, а – вверх?

Она действовала, она работала. И это было уже кое-что.

Когда-то, достаточно давно, Хэтти соорудила устройство на колесах, которое следовало за Кэрол, куда бы та ни пошла. Устройство было предназначено для того, чтобы, как только у Кэрол начнется приступ, подхватить ее и удержать в вертикальном положении. И один раз, когда она впала в кому, все время приступа она провела, по сути, стоя. Но внутри Кэрол не испытала ничего нового – как всегда, падение.

И все-таки…

Как же преодолеть это состояние? Как из него выбраться?

Повернуться на бок.