Спасти Кэрол

Хотя, по правде говоря, Мокси нужно было прихватить кое-что еще.

То, что сообщил ему Ринальдо, не могло не вызвать беспокойства. Мокси, увы, ничего не слышал о калеке-головорезе. Он мог быть и вполне приличным человеком. Такие среди наемных убийц тоже водились.

Да, много воды утекло с тех пор, когда Мокси знал наперечет всех обитателей Большой дороги.

– Здесь мы немного отдохнем, старушка, – произнес Мокси, сворачивая на тропинку, поросшую папоротником и мхами. Земля тут больше напоминала глину, и лошадь остановилась. Чтобы взбодрить ее, Мокси мягко похлопал лошадь по загривку, и они углубились в чащу. Своими копытами лошадь втаптывала в глину черные листья и крушила сухие веточки.

В свете солнца, пробивающегося сквозь плотный полог листвы и освещающего этот мрачный пейзаж, Мокси увидел убежище своего старого приятеля – кирпичный прямоугольник бывшего школьного здания, приютившегося среди чахлых деревьев. В этом здании было одно-единственное помещение – там и нашел себе кров Джефферсон, когда они с Мокси оставили жизнь на Большой дороге.

Да, Мокси нужна была помощь. Вид Джефферсонова жилища его взбодрил.

Он направил лошадь во двор, заваленный всяким хламом. Бочки, части повозки, сломанные стулья, наполовину скрытые землей. Здесь же – тюки сена. Спешившись возле поросшего мхом шкафа, когда-то вынесенного из школы, Мокси привязал лошадь к затянутой плесенью коновязи, которой в прежние годы пользовались учителя. Над крышей возвышалась почерневшая труба, сверху донизу, словно потеками черной нефти, покрытая копотью.

В доме кто-то двигался.

Позади одеяла, которым было занавешено разбитое окно, Мокси увидел силуэт человека. Само местечко и обстановка – мрачнее, чем на похоронах. И эта изрытая земля! А умирающие деревья! И желтеющая трава!

На ступеньках крыльца Мокси увидел стопку тарелок. Силуэт за одеялом продолжал двигаться, но как-то неловко.

Калека?

Осторожно, не сводя глаз с окна, Мокси освободил пистолет, находившийся в правой кобуре. Ринальдо не зря его предупредил.

Неужели наемный убийца обогнал его? И уже ждет здесь?

Мокси поднял пистолет.

Человек за одеялом остановился, одеяло было отброшено в сторону, и Мокси, увидев физиономию своего старого друга, облегченно выдохнул и опустил пистолет.

Давно Мокси не испытывал такой радости. Но вид старого приятеля изрядно ее поубавил – уж очень плох был Джефферсон.

Дверь открылась, и хозяин, согнувшись, вышел на крыльцо. Одной рукой он держался за поясницу, другую протянул для пожатия.

– Привет, дружище, – произнес Мокси, улыбнувшись в первый раз с тех пор, как почтальон принес телеграмму, где говорилось о предстоящих похоронах Кэрол.

– О, Джимми, Джимми! Как давно мы не виделись. Слишком давно. Пожалуй, с десяток лет, не меньше.

– Почти, – ответил Мокси.

Они обнялись.

Со спиной у Джефферсона была беда, он едва мог стоять. Одежда на нем превратилась в лохмотья и терпко пахла немытым телом. А еще – мясом.

– Ты готовил еду? – спросил Мокси.

– Да, Джимми. Хочешь есть?

Мокси подумал.

– Да, Джефферсон, – сказал он. – А теперь познакомься с моей лошадью.

Джефферсон согнулся еще ниже, прижав руку к спине, и двинулся вслед за Мокси к привязанной лошади.

– Отличная лошадь, Джимми. На все сто.

– Ты прав. Вчера утром мы выехали из Макатуна.

– Да ты шутишь, Джимми! Вчера утром?

– И к ночи должны попасть в Хэрроуз.

Не скрывая восхищения, Джефферсон погладил лошадь по холке.

– Как ее зовут, Джимми?

Мокси налил лошади воды и, подумав, ответил:

– А я ведь никогда не давал своим лошадям имен, Джефферсон. Старушка, я думаю, вполне подойдет.

Лицо Джефферсона просветлело. Мокси всегда нравилось это в его приятеле.

– Старушка – отличное имя, Джимми. Просто шикарное. Давай покормим ее.

Мокси хотел было помочь старому другу, но тот подошел к открытому ларю со стоящими поодаль вилами и насыпал лошади сена. За его действиями из глубины двора, из-за сорняков, наблюдал косматый худой козел.

– Вот, поешь, Старушка, – проговорил Джефферсон, поморщившись.

Затем он спросил, не хочет ли Мокси посмотреть его дом. Тот, согласно кивнув, отвязал от луки седла свой зеленый мешок, и, перейдя двор, старые приятели вошли в школьный дом.

Первым словом, пришедшим Мокси в голову – еще до того, как он вспомнил слова грязь и беспорядок, – было слово книги. Школьный дом был буквально набит книгами: пачки книг, стоящие на полу, полки такие высокие, что нельзя было прочесть названия книг, стоящих на самом верху. Вряд ли и Джефферсон мог забираться на эту верхотуру. Вырванные из книг страницы ковром устилали пол и шуршали под подошвами. На столах высились пирамиды книг, уходящие под каменный потолок. И тем не менее его ожидало зрелище еще более грандиозное, чем вид этих многочисленных книг: каменные стены были испещрены написанными от руки словами. Слова были повсюду – большие, маленькие, заголовки и подзаголовки, названия глав, комментарии и заметки, которые, сползая по углам комнаты, находили себе место на полу. Мокси, склонившись, прочитал небольшой кусок написанного.

– Твои слова? – спросил он.

Джефферсон кивнул.