Спасти Кэрол

Но я уже заметил, что люди относятся к Джимми как к герою легенды. Никогда в своей жизни они не видели чего-то подобного тому, что сотворил Джимми. Люди на улице останавливались и смотрели на нас, открыв рот. К ночи весь Абберстон знал имя Джеймса Мокси. К концу недели – почти вся Большая дорога. И, когда мы вышли на нее в следующий раз, во всех городах нашей округи шли разговоры о Джеймсе Мокси и о том, как он с помощью магии пробил в груди Дэниела Праудза дырку величиной с кулак. Как-то я спросил Джимми, как он это проделал. Он медленно покачал головой, и это был первый раз, когда он был похож на самого себя с того момента, когда согласился на дуэль.

– Никакой магии, Джефферсон, – сказал он.

– Я знаю, – согласился я. – Но что же все-таки это было?

Тогда Джимми спросил, помню ли я старика, который позади «Леонарда» рассматривал мои книги.

– Конечно, – ответил я.

– Так вот…

Все остальное, что было написано Джефферсоном, уничтожил огонь, который разжег Горючка Смок.

В доме Мандерса, распорядителя похорон

Мандерс, нахмурившись, сидел за своим рабочим столом.

Могильщики жаловались, что по кладбищу кто-то таскается. Он разбирался с только что пришедшими почтовыми отправлениями, когда копатели могил явились в его офис и сказали, что на краю кладбища то появляется, то исчезает тень человека – словно прячется в стволах деревьев: выйдет из самого нутра и вновь войдет. Лукас сам видел, как эта фигура исчезла в стволе стоящего там дуба. Мандерс, усмехнувшись, предположил, что у них галлюцинации. Нет, босс, возразил Лукас, там действительно кто-то бродит.

– Вы что, в первый раз встречаетесь с кладбищенскими ворами? – спросил Мандерс.

– Вообще-то, да, – почесав затылок, согласился Лукас.

Но Хэнк был встревожен еще больше. Он сообщил, что слышал нечто, когда копал могилу под гроб миссис Уинифред Джонс. Он даже вылез из могилы, потому что ему показалось, будто кто-то или что-то пытается выбраться из-под земли. Сначала, как он сказал Мандерсу, он подумал было, что это – черви. Но потом прикинул: чтобы дать такой звук, нужно в одном месте собрать сотню тысяч червей. Мандерс сказал, что у Хэнка, вероятно, что-то со слухом, но обещал проверить, не завелись ли на кладбище сурки и луговые собачки.

Взволнован и растерян был даже Норман. Обычно невозмутимый гример пришел вслед за могильщиками и сообщил Мандерсу, что в подвале кто-то разговаривает. Он услышал это, работая с губами миссис Джонс. Ему не хотелось отвлекать Мандерса по пустякам, сказал Норман, но могильщики не должны болтаться по подвалу, когда он работает. Конечно, согласился Мандерс, и попросил Нормана в следующий раз немедленно дать ему знать, если в подвале будет кто-то шуметь. Когда же Норман ушел, распорядитель похорон задумался. Либо его работнички слегка сбрендили, либо на кладбище действительно завелись воры. Такое раньше случалось. На каждом из кладбищ, что располагаются по Большой дороге, что-то постоянно воруют. Придется нанять пару-тройку сторожей, хотя это ударит Мандерса по карману, а навару не будет никакого.

Однажды, года за три до этого, рано поутру Лукасу показалось, что с травой, покрывающей одну из могил, что-то не так (я знаю, это не наша с Хэнком работа, босс!), и Мандерс разрешил ему копать. Через полчаса Лукас с Хэнком докопались до гроба, но с кучей какой-то старой одежды. А куда же подевалось тело? Мандерс не знал. Не знали и Лукас с Хэнком. Мандерс решил, что и семье не следует знать об этом. Хотя Опалу он о пропаже сообщил, и Опал занялся этим делом, хотя это было и непросто – найти человека, умудрившегося провернуть такой финт. Вот только почему этот неизвестный тип зарыл в могилу старую одежду? Хэнку не давал покоя этот вопрос. Не знаю, Хэнк, ответил Мандерс; может, потому, что на теле была одежда получше?