Спасти Кэрол

Билл повернулся к нему и неожиданно в участке прогремел выстрел, а из груди старого убийцы хлынула кровь, забрызгавшая все вокруг, в том числе и шерифа Мардж.

На мгновение в комнате воцарилась тишина.

Билл и шериф Мардж застыли, ошеломленно глядя широко раскрытыми глазами на тело убитого и дым, струящийся из ствола пистолета, который Билл по-прежнему держал в руке.

Да, то, что случилось, случилось. Но как?

– Черт бы меня побрал, Билл, – неожиданно произнесла шериф, – ты прикончил старика!

Но в голосе ее звучало сомнение.

– Я не делал этого, Мардж!

– Я видела, как ты выстрелил.

Сомнения не оставляли ее.

– Я не нажимал на курок! – воскликнул Билл. – Я его даже не касался.

Они посмотрели друг на друга, после чего одновременно перевели взгляд на Мокси.

– Мое имя – Джеймс Мокси, – произнес тот. – И мне СРОЧНО НУЖНО В ХЭРРОУЗ.

Шериф Мардж смотрела на него долгим проникновенным взглядом.

– Дьявол! – наконец воскликнула она. – Это он. Провалиться мне на этом месте, но это – он.

Трясущимися пальцами она сняла ключи с пояса.

– Мардж, вы собираетесь… отпустить его? – проговорил Билл.

– Верни ему его пушку, Билл.

Пистолет еще не остыл от выстрела. Мардж открыла камеру.

– Верни ему пушку!

Мокси медленно вышел из камеры. Помощник шерифа протянул ему пистолет, и Мокси взял его.

– Вы можете… можете… – бормотала шериф, не находя слов. – Прямо сейчас…

Сайлас Хайт не унимался:

– Пусть она умрет, Джеймс… она уже умирает… пусть земля закроет ее глаза, рот, который однажды просил тебя о помощи…

Чувство вины охватило Мокси.

Как много времени потеряно напрасно!

Он посмотрел на стражей закона, забрызганных кровью старого убийцы. Мгновение помолчал.

– Спасибо, что напоили мою лошадь, – наконец сказал он и вышел из тюрьмы.

Сел на лошадь и через несколько минут уже ехал по настилу северного моста, покидая Порт-Альберт.

Кэрол в экипаже

В полном одиночестве Дуайт сидел на одеяле, которое разостлал на пологом склоне холма. Другой своей стороной холм резко обрывался вниз – настоящая пропасть.

Идиллическая картина: мужчина в красивом костюме, с бокалом вина, сибаритствует, сидя на голубом одеяле. В двадцати шагах, на обочине едва заметной дороги – экипаж, запряженный парой лошадей. Хотя, если присмотреться, то никакого бокала в руках сидящего не было, а говорил он с кем-то отсутствующим.

Он говорил не с Кэрол, а с некоей воображаемой женой, которую хотел бы иметь. Женой кроткой и послушной. Женой, которая нуждалась бы в нем и чья зависимость от мужа льстила бы ему. Женой, которая самими униженными своими просьбами безмерно возносила бы его статус в семье и во всем Хэрроузе.

– Марта, дорогая! Бокал вина! Тебе он будет полезен.

Потому что он, Дуайт, знает, что для нее полезно, а что – нет. Это его жена. Жена, которую он сумеет убедить в чем угодно. Жена, не отбрасывающая тени.

– Завтра у нас похороны, Марта. Мы провожаем в последний путь старого друга. Чем бы ты желала заняться после похорон, хотел бы я знать?

Он играл этот спектакль, но голос его слегка дрожал – встреча с Опалом не прошла бесследно. Ветер пошевелил дальним от Дуайта краем одеяла, и на мгновение ему показалось, что женщина по имени Марта привстала, чтобы осмотреть окрестности холма, на котором они сидели.

– Вот что я хочу предложить, – сказал Дуайт, отирая с губ воображаемое вино; преуспев в притворстве, он стал настоящим актером. – Поедем вечером в Григгсвилль. По вечерам они ставят такие интересные представления! Что говоришь, дорогая? Утром – похороны, вечером – театр?

Много лет назад Дуайт и Кэрол были в Григгсвилле на выступлении фокусника. С ними увязался Джон Боуи, и этот тип причудливой сексуальной ориентации так напился, что вырубился в туалетной комнате. Дуайт нашел его там лежащим на спине и, чтобы вернуть к жизни, принялся поливать водой.

Потягивая воображаемое вино, Дуайт думал о том, как все-таки тот, лежащий на полу театрального туалета Джон Боуи, был похож на Джона Боуи в могиле.

И там, и там – без гроба.

– Если кто-то упрекнет нас в том, что мы в день похорон отправились в театр, я объясню, что искусство – важнейшая пища для души, исполненной скорби.

Дуайт поднялся и бросил свой воображаемый бокал в сторону. Холм, на котором он разыгрывал свое действо, был много севернее Хэрроуза, и здесь мало кто бывал из жителей городов, вытянувшихся вдоль Большой дороги. Делать здесь было нечего, ехать некуда, холм находился в стороне и от дорог, и от человеческого жилища.

– Марта? Что такое? Ты чего-то хочешь? От меня?

Хорошее это чувство – когда ты кому-нибудь нужен. Вне всякого сомнения, Дуайт найдет женщину, похожую на Марту. Может быть, уже нашел – на церемонии прощания, которая проходила накануне. Некая дамочка, похоже, посочувствовала вдовцу, он явственно это ощутил, и закрутилась машинка романтических отношений – пока неявно для самих участников.

Закрутилась – как стрелки часов.

Дуайт посмотрел на экипаж.

Да, шериф Опал устроил ему суровый допрос. Напугал едва не до смерти. Но это зеркало…