Спасти Колчака! «Попаданец» Адмирала

— Ну что ж, с экономической точки содержание дороги нам в убыток, но тут сильное политическое составляющее. Японцы, как я и думал, охотно согласятся нам уступить во всех пунктах, лишь бы получить преобладание в Маньчжурии. Ведь удержать последнюю мы не в силах, — Вологодский откинулся на подушки и устало прикрыл глаза. Потом негромко спросил:

— Вы уточнили им наши пожелания, Иван Иннокентьевич?

— Вернее, намекнули, Петр Васильевич. Признание де-факто, а потом и де-юре, без чего не может быть уступки КВЖД, обуздание Семенова и прочих атаманов, списывание долговых обязательств любых российских правительств, помощь в разоружении чешских войск, вывод японской армии в течение полугода. И оказание военно-технической помощи за наличный расчет.

— Хорошо. Теперь японцы узнают о наших переговорах с американцами и, надеюсь, станут посговорчивей. Хотя переговоры с ними будут идти долго, возможно в течение года, а то и двух, пока мы не покончим с партизанщиной и красными на Дальнем Востоке и не удержим советские дивизии здесь, под Тайшетом или Нижнеудинском.

Вологодский замолчал, а Сычев с Серебренниковым облегченно вздохнули — японская помощь значила много, но более важна была ее позиция в поддержке атаманщины. И если Япония переориентирует свои интересы, то у новоявленного Сибирского правительства появится прекрасная возможность удержаться у власти и остановить продвижение большевизма…

— Сколько нам нужно заплатить Японии? — Вологодский вернулся от политических мыслей в конкретное денежное русло.

— За контракты на обговоренные поставки мы должны выплатить 30 миллионов иен, или почти 20 миллионов золотых рублей. Поставка пушек и гаубиц, двухсот пулеметов, снарядов и другого военного снаряжения, а также пуль, пороха, капсюлей и оборудования для трех мастерских, на которых будут снаряжать патроны из стреляных гильз, обойдется нам в 15–20 миллионов золотых рублей.

— Хорошо. Спасибо вам, Ефим Георгиевич. Идите, я вижу, вы торопитесь, — Вологодский протянул военному министру мягкую потную ладонь, незаметно вытерев ее об одеяло. А после ухода без сил откинулся на подушки и закрыл глаза. И надолго замолчал.

Серебренников долго ждал. Но когда он захотел встать и тихо выйти из комнаты, чтобы не разбудить спящего, как ему показалось, Петра Васильевича, то Вологодский неожиданно заговорил:

— Мы сделали очень большую ошибку, когда поддались уговорам Яковлева и Сычева, которые предложили снять полковника Арчегова с командования Сибирской армией. Я думаю, нам не надо вводить этот указ, а положить его в корзину. Я не стану его подписывать…

Серебренников облегченно вздохнул — ему не понравилась назойливая настойчивость двух силовых министров. Ведь они почти потребовали, чтобы правительство немедленно удовлетворило рапорт Арчегова и назначило командующим генерала Лохвицкого.

— Он один сможет уравновесить и бонапартистские притязания Сычева, и амбиции Яковлева, и быть противовесом Семенову, — Вологодский снова отпил лекарство. — А ведь еще есть Колчак и армия генерала Каппеля… А потому, Иван Иннокентьевич, рапорт Арчегова не удовлетворять, наоборот… Пусть он остается командующим Сибирской армией. Этот молодой человек уже доказал, что на него стоит опереться, он не честолюбив. И не Сычев, что приписывает себе чужие мысли и заслуги. А генерала Лохвицкого… Нужно провести в обход Сычева его назначение на должность командующего войсками Иркутского военного округа. Он лютый противник нашим казачьим генералам… А я не хочу омского повторения…

— И я не хочу, — после долгой паузы отозвался Серебренников. — Но меня беспокоит другое…

— И что вас тревожит, дражайший Иван Иннокентьевич?

— Арчегов! Вернее, тот, кто за него себя выдает! — резанул Серебренников и возбужденно потер ладони друг о друга.

— С чего вы взяли? — Вологодский чуть улыбнулся бледными губами.

— Он в академии Генерального штаба не обучался, тогда откуда у обычного кавалерийского офицера такие глубокие познания?! У него государственное мышление, но ведь и в университете он не учился?! Чем объяснить превосходное знание японского языка — с ними он не воевал по молодости, в Восточном институте не обучался, да и вообще, первый раз за Урал только в прошлом году попал!

— Не горячитесь, мой друг, — мягко остановил министра экономики Вологодский. — Наш полковник есть именно тот Арчегов, настоящий. Его знают многие — есть и штабные офицеры, и врач, к которому он обращался в прошлом году по поводу частичной амнезии от полученной контузии, есть и жена, и денщик, в конце концов. Это настоящий Арчегов, а не мистификация, поверьте мне как юристу, — Вологодский приподнялся на кровати, взял стакан и отпил лекарство. Затем снова откинулся на подушки, устало прикрыв глаза. Прошла минута, прежде чем он заговорил снова.