Спасти огонь

Прежде чем подобраться к дому Марины, он выждал, когда станет еще темнее. Сделал пару кругов, чтобы просчитать пути к отступлению. По дороге с ним поздоровался частный охранник, робокоп в черной форме, шлеме, бронежилете и с дубинкой: «Добрый вечер». «Good night», — ответил Хосе Куаутемок, на сей раз подражая Клинту Иствуду, Услышав это, охранник даже слегка поклонился. Предатель родины, подумал Хосе Куаутемок и пошел дальше.

К дому № 198 он пока старался не подходить. Решился в половине девятого. Нашел дом. Он и представить себе не мог, что Марина живет в особнячище таких размеров. Нервы так шалили, что он чуть было не раскаялся и не убежал. Обычно он уверен в себе, а тут сдрейфил, как какой-нибудь тинейджер.

Он достал телефон. Снова десятки пропущенных вызовов. И все от контакта «Мама». У копа, надо думать, была аллергия на материнскую любовь. Он по памяти набрал номер Марины. Несколько гудков. Никто не взял трубку. А если она так и не ответит? Что тогда делать? Постучаться и спросить ее? Или следить за домом до тех пор, пока она не выйдет, и тогда украсть, как его прадедушка украл прабабушку? Снова набрал. На сей раз она отклонила звонок. Еще раз. И, когда он уже совсем было отчаялся, раздался ее голос. Кошки на душе вдруг выдышали весь кислород. Он едва смог произнести: «Марина, это Хосе Куаутемок».

Прощение

Жизнь была у меня в руках, а я ее упустил. Я мог бы выпить ее, а вместо этого превратил в грязную лужу. Я больше не увижу свободы. Не поем в ресторане, не поеду на такси, не пройдусь по рынку, не поиграю с детьми, не свожу жену к доктору. Я буду здесь смотреть на те же самые лица, на те же самые стены. Буду дышать гнилым воздухом параши, потом моих сокамерников. Я лишил человека жизни и тем самым лишил жизни себя. И нет никакого, способа вернуть жизнь ему или мне. Ни один мертвец не стоит этой смерти заживо. Ничто не исправит миг выстрела, или удара ножом, или удара дубинкой.

Я раскаиваюсь не в том, что убил другого, а в том, что убил себя. Жизнь лежала передо мной и давала бесконечные возможности. Любить, наслаждаться, смеяться, работать. Я разбазарил ее и теперь тоскую по ней. У меня нет никаких надежд. Я просто буду ждать, когда смерть положит конец этому медленному умиранию. Я не решаюсь на самоубийство. Не хочу испытывать терпение Бога. Есть Он или нет — не хочу этого выяснять. Мне и так хватает наказания. Остается только ждать. Терпеть разрушение тела, пока оно не распадется на кусочки. Закрыть глаза за миг до последнего вздоха и пробормотать: «Прости». Попросить прощения у себя и у жизни, которую я упустил.

Луис Анхель Уррутиа Хименес

Заключенный № 47563-0

Мера наказания: пятьдесят лет лишения свободы за убийство

Вечером, приняв душ и вздремнув, мы с Хосе Куаутемоком поднялись на крышу. Франсиско поставил там несколько лежаков и садовый стол со стульями. Горшки с новозеландским льном, свинчаткой и лавандой. Мадридская терраса с очагом и коллекцией чилийских вин на решетчатых полках в маленькой кирпичной пещерке. Для туристов, которые снимали дома Франсиско, аутентичность квартала должна была сочетаться с роскошью в деталях. Другие крыши являли собой хаос из телевизионных антенн, веревок для белья, пластмассовых цистерн, собак и хозяйственных пристроек. Идеальный фон для селфи, чтобы хвастаться в соцсетях, как ты не побоялся жить в таком районе.