Спасти принцессу (СИ)

- Это владения Манфридуса Великого, - надменно сказал главный рыцарь. - Убирайся, если не хочешь оказаться в тюрьме!

Дитц вытеребил наружу королевскую яблоню:

- Я - ученик королевского волшебника, направляюсь в замок Манфридуса! - не менее надменно сообщил он. - Сопроводите меня.

Рыцари запереглядывались.

- Сопроводим его, - щербато улыбнулся главный. - Посмотрим, что Манфридус сделает с этим щеглом!

Рыцари захохотали. Рожи у них были ничуть не менее бандитские, чем у давешних разбойников - и Дитцу вспомнились рассуждения Эйвина о том, что может заставить рыцаря пойти на службу к злому колдуну. Предательство, ложь, воровство, жестокость. Это и были бандиты, только в доспехах!

Нельзя сказать, чтобы Дитриху было не страшно. Но и гадкого чувства, которое заставляет руки слабеть он не испытывал - просто где-то в животе поселилась и квакала мерзкая жаба.

Буйные Рыцари разлетелись коробочкой - сверху-снизу, слева-справа, куда ни кинь взгляд, всюду серебристо блестели кольчужные кольца и трепетали алые плащи, украшенные гербовым львом. Похоже самомнение у Манфридуса правда ого-го - льва себе на герб присобачить! От злого колдуна ждешь скорее какого-нибудь паука, или летучую мышь.

Под ногами (помимо железной макушки рыцаря-разбойника) проплывали темные хвойные леса, зеркальца озер, серые скалы, редкие проплешины деревенек и тоненькие ниточки дорог. И ой как мало было тех деревенек! А городков - так вообще ни одного не попалось.

Если бы рыцари заткнулись, лететь было бы намного приятней.

- Знаешь, что Манфридус с тобой сделает? - скалился боковой.

- Манфридус у нас очень любит превращать детишек в разных зверушек - птичек и мышек, крыс и лягушек!

- Или посадит тебя в сырое-сырое подземелье, где ты будешь сидеть, покуда чешуей не обрастешь!

- А может быть, позовет огров-людоедов! Ты любишь кататься на вертеле?

По счастью, ветер сносил слова и Дитц с чистой совестью делал вид, что не слышит.

Наконец, отряд принялся снижаться. Перед ними возвышался замок Манфридуса Скверного - алое зарево заката делало его особенно зловещим.