Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

— Правда — они оба из Лорийской области, — подтвердил эту информацию Ервандов.

— Значит, именно Микоян его и продвигал наверх? А Мелкумова?

— Он же, — кивнул головой Ервандов. — Но если ты хочешь разобраться в структуре «Спюрка», то это зряшное дело — даже я сломал на этом голову. И вообще, зачем тебе это надо?

— Ты забываешь, Амаяк, на каком направлении я работаю — на среднеазиатском. И если раньше этот «Спюрк» меня волновал мало, то теперь, в связи с событиями в Узбекистане, ситуация изменилась. Ведь я должен, составляя аналитику для своего начальства, учитывать расстановку всех сил, которые вовлечены в этот процесс. Поэтому я с тобой и советуюсь — ведь кто лучше тебя знает армянскую проблематику.

— А я тебе, как друг говорю: глубоко туда не погружайся. Там все переплетено — и внутренние факторы, и внешние. И если за первые тебе ничего не будет, то за вторые — голову оторвут и не заметят. Ты же знаешь нашу систему — в ней любые сантименты считаются рудиментом. Тем более сейчас, когда торгаши давно победили романтиков.

— Ты прямо светишься весь, когда это произносишь, — усмехнулся Бородин. — А ведь, когда торгаши растащат страну по разным квартирам, мало никому не покажется. Представляешь, что начнется, если кто-то из нашего высшего руководства решит, к примеру, оседлать уже не исламский фактор в Узбекистане, а нагорно-карабахский в Армении? И ведь это не утопия. Или кому-то за рубежом выгодно, чтобы Карабах полыхнул — чтобы здесь загорелось, и миллионы армян снялись со своих насиженных мест и пополнили диаспоры?

— Последнее не исключено, — согласился с этим доводом Ервандов. — Но можем ли мы с тобой что-то изменить, Саша, встав под каток истории? Не можем! Мы с тобой в Сирии пытались влиять на ход событий и что — получилось? Ни черта! Поэтому я, вернувшись на родину, избрал позицию невмешательства — пусть идет, как идет. Я, конечно, пишу, как и ты, аналитические справки, но жопу не рву — надорвался. Вот землякам своим я помогаю — это святое. А ты помогай своим землякам — русским. Хотя это гораздо сложнее — вас намного больше, чем армян и вы разобщены. А узбеков уже не спасти — их приговорили.

— Что ты имеешь в виду?

— Видишь ли, Сашка, империя наша идет к своему закату. Ты и сам, кстати, это наверняка чувствуешь. Поэтому самый главный вопрос сейчас для Андропова — кто будет нашим ближайшим союзником после ее распада. Узбеки и все среднеазиаты — не будут. А вот Кавказ и Закавказье надо попытаться возле себя удержать. Поэтому, как бы дико это не звучало, но прежде, чем империя распадется, кое-кого требуется раскулачить или, говоря проще, распотрошить. Вот узбеков на эту роль и выбрали. Ведь пока там Рашидов, с ними ничего сделать нельзя. Рашидов — цемент тамошних элит, лидер умный и просвещенный. Не будет его, и узбеков можно будет брать голыми руками. А его обязательно уберут — к гадалке не ходи. Вот почему я говорю, что узбеки обречены. Но мы-то с тобой, Саня, не узбеки, нам о своих сородичах думать надо.

«Вот я о них и думаю, Амаяк — стараюсь помочь и русским, и узбекам, поскольку родился в смешанной семье и имею отношение и к тем, и к другим», — хотел было признаться Бородин, но вовремя сдержался. Даже перед своим близким другом он не имел права открыться. Во всяком случае, пока.

12 июля 1983 года, вторник. Ленинград/Тихвин

Самолет Ту-134, на котором находился Богдан Севрук, приземлился в аэропорту Пулково в середине дня. Выйдя из здания аэропорта, Севрук отправился на стоянку такси, где достаточно быстро нашел свободный автомобиль. Однако его водитель — пожилой мужчина в фирменной фуражке — сначала с неохотой откликнулся на просьбу пассажира довезти его до города Тихвина, который находился в 223 километрах от северной столицы. Но когда Севрук пообещал ему хорошо заплатить, благо командировочные ему это позволяли, таксист сам распахнул дверцу перед пассажиром, приглашая его внутрь.

— Долго ехать? — поинтересовался Севрук, занимая место на переднем сиденье.

— За два часа доброшу, — пообещал водитель, заводя мотор.

Если бы Севрук обернулся назад, то он бы заметил, как на той же самой стоянке за его действиями наблюдает мужчина, которого он хорошо знал. Это был Петр Нарезов, который прилетел с ним в Ленинград на одном самолете, но постарался остаться для чекиста незамеченным. Весь полет он просидел в передней части самолета, в то время как Севрук находился в задней и весь полет проспал. Когда он отъехал от стоянки, Нарезов тоже нашел свободного таксиста и, посулив ему хорошую плату за проезд, направился в тот же Тихвин. При этом он попросил водителя не отставать от такси, в котором находился Севрук, следуя в за ним на определенном расстоянии.

— А что случилось? — насторожился таксист, который никогда еще подобным не занимался.