Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

— Да вы не волнуйтесь, я не бандит какой-нибудь, — улыбнулся в ответ Нарезов. — Дочка у меня связалась с институтским преподавателем. А у него, вроде бы, семья есть в Тихвине. Вот я и хочу его проверить — врет он моей дочери или нет. Если нет, то я, собственно, не против их отношений. Просто хочу, чтобы все по-людски было.

— Это правильно, — согласно кивнул головой водитель и сбавил скорость, следуя в нескольких десятках метров от той машины, где, как он понял, находился соблазнитель.

Спустя два часа Севрук приехал на окраину Тихвина недалеко от речки Тихвинка. Расплатившись с водителем, Севрук пожелал ему счастливой обратной дороги и, заглянув в свою записную книжку, направился в сторону, виднеющийся невдалеке рощицы. Там он вскоре и обнаружил то, ради чего сюда и приехал — небольшой обелиск в аккуратной оградке. На памятнике было выбито: «Рустам Фархадович Касымов. 1922–1941».

— Здравствуй, солдат, — поздоровался с погребенным здесь воином Севрук.

Его отец тоже погиб на фронте, только в 1943 году и было это под Сталинградом, где он и обрел свой последний приют в братской могиле таких же, как и он солдат, отдавших свои жизни за родное Отечество.

Примерно пять минут спустя, когда Севрук уже хотел было покинуть это место, чтобы продолжить поиски людей, которые могли бы знать историю этого обелиска и того, кто под ним похоронен, к нему подошел седой старик, опирающийся на трость.

— Добрый день, любезный, — поздоровался с Севруком подошедший. — Вы, случайно, не родственник этого солдата?

— Нет, я историк, — соврал Севрук и, в свою очередь, спросил: — А почему вы решили, что я родственник?

— Долго стоите здесь. Обычно люди мимо проходят и почти никто не останавливается. Разве что пионеры иногда по праздникам придут, чтобы цветочки возложить. А вы уже пять минут стоите — мне из моего окошка хорошо видно.

И старик указал тростью на окна своего деревянного дома, который стоял неподалеку.

— Получается, вы смотритель этого обелиска, дедушка, — произнес Севрук, сопроводив эти слова улыбкой.

— Годков пятнадцать за ним уже приглядываю — как в этот дом перебрался, — охотно поддержал эту тему старик. — Раньше-то здесь мой брат старший жил, но он помер. А могилка эта тогда была безымянной — никто не знал, кто в ней похоронен. Знали только, что солдат. А потом наши следопыты его имя установили, вот этот красивый памятник поставили и имя на нем выбили. Солдатик этот — узбек.

— И часто здесь бывают родственники этого солдата?

— Я же говорю, что всего пятнадцать годков здесь живу, поэтому всех не видел. Но кое-кого застал. Его узбекская родня трижды приезжала. А один раз сам их главный узбек приезжал, не помню его фамилию.

— Рашидов? — подсказал Севрук.

— Кажись, он самый, — кивнул головой старик. — Представительный такой, красивый. Венок роскошный привез. Долго здесь на лавочке сидел, а машина его вон там дожидалась, — и старик указал тростью в ту сторону, где недавно Севрук вышел из такси.

— И давно это было?

— Годков пять примерно. Еще старуха моя была жива.

— А русские родственники у этого солдата были? — задал Севрук вопрос, который его интересовал больше всего.

— На счет этих не знаю. Были однажды двое, но кто они такие мне неведомо. Тоже долго сидели на лавке, горевали.

— Двое — вы имеете в виду мужчин?

— Один мужчина, а вторая женщина — пожилая. Видно, мать его. Тоже с цветами приехали. Потом они к нам зашли — интересовались подробностями того, как солдатик погиб.

— Значит, вы их видели? — встрепенулся Севрук.

— Не видал — старуха моя дома была, когда они зашли. Она мне потом про них и рассказала.

— Как же они ей представились? — продолжал допытываться следователь.

— Сказали, что из Москвы и хотят установить подробности гибели этого солдатика. Может, как и вы, историки? Они два дня здесь были.

— Где же они жили — у вас?

— Зачем у нас — в гостинице, «Тихвин» называется.

— И что же, узнали они, как солдатик погиб?

— Так это у нас все знают. А им хотелось разыскать ту девочку, на глазах которой этот солдатик погиб. Она в войну рядом с нашим домом с матерью жила. Сейчас-то этот дом снесли и жильцов в разные края раскидали, А тогда, во время войны, он еще стоял. Вот они того солдатика у себя и приютили.

Ретроспекция. Тихвин, 15 ноября 1941 года, суббота

Вот уже несколько дней Рустам Касымов, раненый пулеметной очередью из пролетающего над городом «мессера», лежал в сарае дома на окраине Тихвина. В тот день вечером он возвращался из городской библиотеки в свою часть, когда начался вражеский налет. Раненого нашла на улице 15-летняя девочка Катя Васильева, жившая неподалеку. Она позвала маму, и вдвоем они принесли солдата к себе домой, в расчете, что утром дадут знать о нем его начальству. Но в ночь на 9 ноября в Тихвин вошли фашисты. И раненый Рустам Касымов, вместе со всеми тихвинцами, оказался на оккупированной территории.