Спасти себя (СИ)

Но им надо было свалить сразу же, а Хэнку нельзя было оставлять явно выбитого из колеи андроида без присмотра, бросив его наедине с подозреваемыми. Он видит, как один из них проходит по коридору, заставив Хэнка думать, что Коннор сам его отпустил. Но каким-то внутренним чутьём мужчина идёт в импровизированную допросную.

— Теряешь хватку, Коннор? Тебе явно…

— Хэ-э-нк… — андроид валяется на полу, беспомощно вытягивая руку перед собой, словно желая дотянуться до стола и подняться на ноги. Спасения нет. Девиант забрал с собой его соединительный биоэлемент. Детальку, как сказал бы Андерсон.

— Коннор! — Хэнк бросается к нему и падает на колени, переворачивая тело андроида на спину. — Держись, сынок, держись, мы обязательно тебя подлатаем. Всё не так уж и плохо.

Коннор, если судить на языке людей, умирал не единожды, испытывал себя в желании познать страх смерти. Ребёнку захотелось поиграть с огнём, а рядом не оказалось того, кто смог бы объяснить, что так нельзя. И Вселенной, кажется, надоело терпеть его безумные выходки. Она заставила поплатиться. Сегодня он испытал чужой животный страх, как свой собственный. И этот страх оглушил его, заставил себя бояться. Программный сбой приблизился к критической отметке, а Хэнк лишь трясёт его, будто это способно привести его в чувство. Он не человек, но желание не умирать в этот раз болью отзывается где-то в синтетической груди и, будь у него сердце, оно наверняка разорвалось бы от отчаяния.

— Девиант, — шепчет Коннор, а лицо его искажается судорогой боли. Хэнк беспомощно наблюдает за тем, как дрожь пробегает по телу андроида, а голубая кровь отпечатывается на ладонях мужчины, въедается в кожу несмываемыми чернилами. — Там был… девиант.

Коннор порывается улыбнуться, цепляясь пальцами за руку Хэнка, словно за спасительную соломинку цепляется утопающий. Андерсон прижимает ладонь ко лбу андроида, сам не зная, почему пытается успокоить его подобным человеческим жестом. И когда ассоциации невольно складываются в картинки из прошлого, перед глазами вновь мелькают напуганные глаза шестилетнего сына, который точно так же не хотел умирать, цепляясь за лицо его стекленеющим взглядом.

Хэнк не должен так реагировать, ведь андроид завтра возродится вновь, привычно ожидая его появления в полицейском участке. Но к подобному, кажется, нельзя привыкнуть, особенно когда последняя волна агонизирующий дрожи прошивает тело Коннора, а невидящий взгляд мгновенно смотрит в пустоту. «Мне было страшно». Произнесённые им слова заполняют собой все мысли детектива. Наверняка ему было страшно и сейчас. Подобное невозможно имитировать. Подобное нельзя воспроизвести только благодаря программному сбою где-то в микросхемах и среди цифр поведенческого кода. Либо ты чувствуешь, либо нет. И отчего-то Хэнк теперь уверен, что Коннор больше не будет искать смерти под шальными пулями и колёсами автомобилей. Не ищет смерти тот, кому есть, что терять.

Детектив поднимается на ноги, почти бережно опуская пустую теперь оболочку на пол, залитый голубой кровью. Хэнк очень надеется увидеть в новом теле Коннора, к которому привязался: задумчивого, сомневающегося, задающего вопросы, на которые обязательно хочет получить ответ. Ведь логика и гениальность не способны дать точного ответа, когда нечто, наверняка зовущееся душой, требует совсем иного объяснения, заставляя андроида беспрестанно сбоить.

И Хэнк, кажется, спокойно выдыхает лишь тогда, когда утром следующего дня ловит взглядом силуэт андроида, который теперь уже привычно сидит за рабочим столом. В ушах Коннора наушники от плеера напарника, а сам он перекидывает из ладони в ладонь свою серебряную монету, едва заметно отбивая ритм ногой в такт музыке.

И подобная картина увлечённого, задумчивого Коннора заставляет Хэнка невольно хмыкнуть и улыбнуться. Что-то всегда должно оставаться неизменным.

========== Часть 5 ==========

Комментарий к

Немного новых страдашек, дальше ударимся в милости хд спасибо огромное за отзывы и оценки, только они и подпитывают автора энергией писать и писать))

За ошибки в ПБ заранее спасибо))

Ночной Детройт тонет в снегу, кутается в белую шубу из мягких и пушистых снежинок, неторопливо и размеренно падающих с неба, на котором не увидеть теперь ни серебристой луны, ни сверкающих холодных звёзд. Зима идёт по улицам, мягко и едва слышно ступая кошачьими лапами. Кошкам верить нельзя. Они прячут бритвенно-острые когти под нежными подушечками, чтобы пустить их в ход, когда этого совсем не ждёшь. Зиме верить тоже нельзя. Нельзя позволить её красоте затуманить разум, иначе холод проникнет в синтетическую кожу, просочится сквозь неё, превращая в лёд внутренние элементы.