Спасти «Скифа»

– Так точно. Вчера днем, в тринадцать двадцать, за шесть часов до похищения. Думаю, Скиф получил срочное задание и не нашел другого способа его выполнить.

– Значит, Хойке, его руководство в кратчайшие сроки приказало добыть какие-то сведения, которые могут быть только в агентурном отделе. Наши войска вчера утром начали контрнаступление. Могу предположить следующее: от информации, которой владеет майор Крюгер, напрямую зависят дальнейшие успехи нашей армии. Согласны?

– Я пришел к такому же выводу… – ответил Хойке, и Брюгген почувствовал: врет.

– Значит, Хойке, время работает на нас в той же мере, что и на красных. Город блокирован?

– Мышь не проскочит!

Машина поравнялась с колонной техники, шедшей мимо них по направлению к фронту. Брюгген какое-то время смотрел в темное окно на, казалось, бесконечную вереницу танков и транспортеров, будто думая о своем.

– Здесь я вам верю, Хойке, – проговорил, когда это зрелище перестало его занимать. – Тут уж вы обязаны были расстараться. Скиф тоже это знает, потому и не попытался выбраться из Харькова. Ведь с ним пленный, это связывает руки, лишает возможности маневра. Раз так, значит, Скиф в ближайшее время, я бы даже рискнул предположить – в течение ближайших суток, ждет помощи с той стороны. Иначе ему просто не выбраться. А раз так, Хойке, то мы с вами тоже ожидаем появления диверсантов. Вот что я имел в виду, надеясь взять их всех уже завтра к вечеру.

– Но ведь мы не знаем, где прячется Скиф и, соответственно, трудно предположить, где именно нужно ждать диверсантов.

– Хойке, – устало вздохнул Брюгген, – их нужно ждать в Харькове. Для меня, например, этого достаточно. Хотите, дам их приметы?

Наслаждаясь произведенным эффектом, Кнут опустился на сидении так, чтобы голова оперлась о верх кожаной спинки, прикрыл глаза и продолжил:

– Это будут молодые мужчины в немецкой военной форме. Допускаю, что они приедут на немецком автомобиле. Их может быть трое или четверо, офицерская форма будет на одном, максимум – на двух, старший группы непременно напялит форму старшего офицера, майора, например. Не офицера СС, это слишком – обычная полевая форма. Остальные – солдаты или ефрейторы. Держаться эта компания будет вместе, особого внимания к себе не привлечет. Согласны со мной?

– Если честно, господин штурмбаннфюрер, мне бы такое и в голову не пришло, – признался Хойке, и теперь Брюгген уверенно отметил: не врет.

– Их фамилии вы узнаете сами, – сказал он. – Достаточно поставить на каждом пропускном пункте, ведущем в город, по одному вашему сотруднику, переодетому шуцманом. Тщательная проверка документов у всех, кто въезжает в прифронтовой город, подозрений не вызовет. Потому пусть впускают всех, с любыми документами, не свирепствуя особо. А ваши шуцманы пускай фиксируют для себя данные из документов и номера машин. Уверен – проверка обязательно выявит, кто из въехавших в Харьков не за того себя выдает.

– Но ведь на проверку данных уйдет время! Диверсанты, кем бы они ни оказались, успеют затеряться в городе!

– Да, Хойке, успеют, – согласился Брюгген, не открывая глаз. – Потому сразу после того, как отвезете меня спать, позаботитесь о том, чтобы они не слишком далеко затерялись. Насколько я знаю, у вас есть такая возможность. И тут мои советы вам не нужны. Верно?

– Так точно. А вы…

– Я же сказал – мне нужно поспать. Пока диверсантов в городе нет, а Скиф залег непонятно в какой норе, мне в ваших играх делать нечего. Да, подстрахуйтесь за это время: необходимо, чтобы для выезда из Харькова уже к завтрашнему дню была введена специальная форма. Без такого документа покидать расположение города могут разве что регулярные части, отправляющиеся на передовую, – он открыл глаза. – Всех впускать, никого не выпускать. Известный принцип, не так ли, Хойке?

А потом Кнут Брюгген в последний раз с начала их знакомства удивил начальника гестапо – снова опустил веки и в самом деле заснул. Крепко, глубоко, не проснулся, когда въехали в Харьков, и, дыша ровно, так, словно не сидел на заднем сидении автомобиля, который прыгает по выбоинам, а устроился на своей уютной кровати в имении под Регенсбургом – Хойке все-таки тоже был полицейским и знал о легендарном Брюггене достаточно.

Как показалось начальнику гестапо, штурмбаннфюрер даже из машины в приготовленную для него комнату переместился во сне.

9

В блиндаже Борин и Сотник были одни: генерал Виноградов третий час совещался о чем-то в штабе полка. Да и нечего ему, по сути, здесь больше делать: документы тех, кто уходил на задание, их командир сдавал лично начальнику разведки.

– С тобой все ясно, – подполковник отложил стертую на сгибах офицерскую книжку Михаила, машинально пролистнул и положил сверху аналогичный документ Гайдука. – С этим членом семьи врага народа тоже…

– Товарищ подполковник! – Сотник привстал с ящика, на котором устроился, и подался вперед.