Спасти Советский Союз

– Ах, батенька! Кто же будет любить человека, который своей яркостью, умом и талантом затмевает всех? На его фоне любой выглядел серым и невзрачным. Троцкий – это яркая звезда, таких личностей никогда не было и вряд ли еще будет. Он за короткое время после Февральской революции почти все советы сделал большевистскими, народ пошел за ним, они признавали только его. А знаешь, кто затеял и организовал Октябрьскую революцию? – вдруг спросил Ленин.

– И кто же?

– Троцкий. Все сомневались. Бухарин и Зиновьев пытались ее сорвать, боясь, что во главе станет Троцкий.

– А почему они так решили? – Мне стало очень любопытно. – Ведь всегда считалось, что революцию сделал ты?

– Это потом стали так говорить. На самом деле всем руководил Троцкий. Он мыслил глобально и системно. Люди шли за ним, слушали как самого близкого человека, готовы были, на что угодно ради него, даже пойти на смерть. Собрав людей, он быстро раздал команды, что и где брать в городе. Отряды красногвардейцев небольшими группами охватили весь город. Взяли все ключевые позиции в Питере. Поднялся флот. Матросы и рабочие шли к Зимнему дворцу. Одновременно он организовал в Смольном штаб революции, где и решил провести съезд рабочих и солдатских депутатов. Попросил выступить. Для меня это было потрясающее действие. Я в уединении писал свое выступление, иногда выглядывая посмотреть, как Лев работает. Что поразило, как четко отладил систему управления, коротко, без лишних разговоров, ясно ставил задачи, получал донесения и тут же действовал в соответствии с ними. Только тогда понял, какой мощный механизм Троцкий запустил, и остановить эту машину было не возможно. В Смольном собралось много делегатов, они все прибывали и прибывали, море людей. Я боялся выступать. Нет, не боялся. Мне было неудобно. Ведь революцию делал не я. Тем более в зале постоянно кричали: «Троцкий! Троцкий!». Думал, вот выйду, а люди ждут Троцкого, своего героя. А я? Не хотел выступать, но Лев настоял. Тогда я даже растерялся, но Троцкий шепнул мне на ухо: «Зимний взят!» Революция свершилась. И тогда я во весь голос выкрикнул свои самые знаменитые слова: «Товарищи! Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась! Ура!». Так я встал во главе Советской России. Думал, революция пойдет по стране быстро. Предполагал, что люди устав от унижений, несправедливости и гнета поддержат новую власть. Но я ошибся. Большинству было безразлично, что происходит в Петрограде. Они жили своей жизнью. Я допустил еще одну ошибку. В составе российской армии против Германии воевал чехословацкий стрелковый полк численностью больше сорока тысяч штыков. Мы перестали воевать с немцами и решили отправить корпус домой, в Чехословакию. Но через германские позиции провести их было невозможно. Тогда я дал распоряжение отправить их во Владивосток, а оттуда французские и английские корабли должны были доставить солдат бывших союзников в Европу. – Ленин тяжело вдохнул. – Я хотел мира, хотел мирной революции, дал возможность бывшим союзникам России спокойно вернуться домой и показать, что большевики за мир и дружбу между народами. Но доброе начинание пошло не так. Чехословацкий корпус при полном вооружении поехал через всю страну во Владивосток по железной дороге. – Ленин опять загрустил. Ему было больно за допущенные промахи. – В мае восемнадцатого они вспыхнуло антисоветское восстание по всему следованию поездов. В один день поднялся мятеж в Поволжье, в Сибири, на Урале, на Дальнем Востоке. К ним примкнули белогвардейцы. С этого и началась Гражданская война.

Я посмотрел на Ленина и понял, почему он так переживает. Владимир Ильич хотел мира для страны, а на его доверие и порядочность ответили вероломством и предательством, и из-за этого полилась страшная кровь. Насилие и жестокость захлестнули всю мою огромную территорию. Теперь я знал причину, почему чуть не умер тогда, в годы Гражданской войны. Ленин молча переживал свою трагическую ошибку. Но что он должен был сделать тогда? Расстрелять бывших союзников царской России? Но Ленин все-таки был гуманистом. Ильич тяжело вдохнул.