Спасти Спасителя. Клад, который не достался никому

С грустными мыслями он пришел домой, но усталость одарила крепким сном, спасителем от всех невзгод реальной жизни.

Рабочий день милиционеров начинался с пятиминутки – процедура обязательного общения с начальством. Петрович старался игнорировать это неприятное мероприятие – обычная ругань и упреки. И отправлял на него напарника.

Он сидел на крыльце, ожидая его возращения. Из двери милиции вышел Мироныч, дальний родственник Надюши.

Они редко пересекались в повседневной жизни. Мироныч называл себя предпринимателем, он закупал скот в деревнях и продавал мясо на городских рынках. Жил напоказ: отстроил огромный дом в центре поселка, по деревенским дорогам гонял на огромном черном джипе. Зимой носил дорогую дубленку, грязную и замызганную. Летом ходил в майке с аляповатым рисунком на животе. От местных жителей он отличался предприимчивостью и непомерным тщеславием. И был классической иллюстрацией пословицы – из грязи в князи.

Соседи и родственники завидовали его богатству и спеси, за спиной злословили, обвиняя в наглости, бесцеремонности, но в глаза заискивали. Терпели его наглость и боялись.

По многовековой привычке сельский житель боится всех: в первую очередь – власть, которая всегда обидит и обманет. Потом тех, кто богаче, успешнее, а значит сильнее. Боятся и соседей похуже, безалаберных, спившихся алкоголиков – навредят, а на них управы нет. И перед ним, рядовым участковым, большинство заискиваются – на всякий случай.

Мироныч нещадно эксплуатировал местных алкоголиков, работавших на него за копейки, которые после работы тут же пропивали. Сколько раз Петрович советовал ему отдавать зарплату женам и матерям, а не самим горе-работникам.

– Петрович, что ты говоришь! Они же ко мне больше не придут.

– А так они сопьются за пару лет. Ты же думай о будущем, если ни об их, так о своем!!! Где ты через десяток лет работников возьмешь??

– А Петрович, у нас жить можно только одним днем.

Мироныч сначала пытался заручиться расположением полезного родственника. Предлагал ему мясо по дешевке, в гости звал. Но Петрович отшучивался. Было впечатление, что от него можно запачкаться. И Мироныч держал дистанцию.

Но сейчас родственник подошел к нему, Петрович протянул руку, Мироныч наткнулся на нее. Пожал вяло.

–Ты чего, бизнесмен, нос повесил??– дружелюбно поинтересовался он.

Тот махнул рукой. Оглянулся на здание милиции. И вполголоса сказал: « Отойдем, Петрович. Поговорим».

Они пошли по боковой улице, которая вывела прямо на поля. Остановились, молча огляделись. Ярко зазеленели озимые. Жаворонок, прославляя радость бытия, отводил душу в песне. Легкие облачка стыдливо прикрывали яркое весеннее солнце.

Мироныч прошел вперед. Вздохнул полной грудью. И сказал: «Хорошо же как, Господи. Жить бы и жизни радоваться».

Петрович едва сдержал смешок, услышав такое философское высказывание от циничного торговца.

– Ты, Петрович, со своим начальством ладишь? – спросил он.

– Нет.

– Понятно, – Мироныч смачно выругался. – Проблемы у меня с вашей конторой. Я тут телок купил. А они оказались ворованными. Хлопцы местные уперли с фермы и продали мне. А я не знал, ну не знал, что ворованные, позарился, купил у них по дешевке. Придурков этих поймали, а они меня сдали. Сегодня вызывали в твою контору.

– Никола беседовал?

– Он, сурово так наехал. Но говорит: выход есть. Могу закрыть дело. Дал время подумать. Я не дурак – понял, вот просвети, сколько и как?? Может, через тебя передать можно.

–Нет, – Петрович брезгливо поморщился, – я к таким делам отношения иметь не хочу.

И чтобы не затруднять родственника рассуждениями о чести мундира, порядочности и других высоких материях, объяснил подоходчивее: « Дело-то подсудное».

Мироныч помялся, махнул рукой: ладно, разберусь, и они разошлись.

Разговор оставил тяжелый осадок в душе. Петрович, конечно, догадывался, что широкая физиономия Николы отъедена, а хорошая иномарка приобретена не за зарплату. Взятки в среде блюстителей порядка воспринимались, как неизбежное зло. Брали все. Сам Петрович не раз сталкивался с тем, как бабка, со словами благодарности, за то, что утихомирил перепившего сына, совала ему в карман банкноты. Деньги он категорически не брал. Но пакет яблок, кусок сала, бутылку молока брал. Даже не потому, что это ему было нужно, а когда видел, что отказом может обидеть. Многовековая традиция благодарности властям укоренилась в сознании людей.

Но то, о чем говорил Мироныч, в рамки благодарности не укладывалось. На языке закона это называлось вымогательством.

«Неужели он и этим так вот, в открытую, занимается этим, мордоворот?»

В раздумье он вернулся к зданию милиции, навстречу шел напарник.

–Да куда ты делся??? В школу нас посылают, в Луговое, там, в компьютерном классе окна разбили, покурочили мониторы. Сейчас за нами школьный завхоз заедет.

Скоро они тряслись в стареньком, разбитом уазике. Завхоз, молодой хваткий мужичок, матерился на каждой ухабе, жалея тарую подвеску. Петрович спросил Сергея: кто вел сегодня планерку, тот ответил, что Николы на ней не было, Петрович молчал всю дорогу, занятый своими мыслями.